— Я наслаждаюсь, мой свет.

— Вот и отлично. Пошли уже, я есть хочу!

Дайм потянул Роне за руку, и тот засмеялся.

— Ты сейчас похож на щенка, которого выпустили погулять, мой свет. И не скажешь, что целый полковник МБ, Имперский Палач и прочая, прочая.

— Ненавижу это прозвище, — поморщился Дайм. — И газеты ненавижу. Сделали из меня какое-то чудовище!

— Мерзавцы. Разве по тебе не видно, что ты, мой светлый шер, и мухи не обидишь?

— Вот-вот, ни одной обиженной мухи на моем счету! Я — само миролюбие. Хочешь, я тебе покажу семейство ракшасов, которых я приручил в Сашмире? Милейшие твари, когда сытые. Вот вернемся в Метрополию, сходим в Императорский зверинец, познакомлю.

— Ты приглашаешь меня на свидание?

— Именно. Ну не студенток же мне приглашать!

— Почему бы и не студенток? На твоем счету тысячи разбитых сердец. Юные шеры в очередь выстраиваются.

— Никак ты дразнишься, Бастерхази. Причем совершенно зря. Студентки в полной безопасности. Я предпочитаю взрослых шеров. Темных. Одного конкретного взрослого темного шера.

— Я польщен.

— Ты польщен… Бастерхази, я понятия не имею, почему мы до сих пор не провели единение. Но думаю, что пятнадцати лет вместе достаточно, чтобы решиться.

Темный шер, идущий рядом, споткнулся. На ровном месте. И недоверчиво переспросил:

— Ты хочешь единение, мой свет? То есть пятнадцать лет назад… Проклятье.

— За эти пятнадцать лет что-то принципиально изменилось?

— Очень многое.

— Только не говори, что я уже предлагал, а ты отказался.

У Бастерхази стало такое лицо… Дайму показалось, что он на миг заглянул в Бездну. Не настоящую, а из страшных сказок. В глазах темного шера плескалась боль пополам с отчаянием. И ему очень, очень не хотелось отвечать правду. Но все же ответил.

— Я отказался. И вряд ли когда-нибудь себе это прощу.