— Каков ловкач! — восхитился Еган. — Откуда ты все знаешь?

Но Сыч на него даже не взглянул, он заискивающе улыбался Волкову.

— Экселенц, может, пожалуете еще хоть десять крейцеров?

— Еган, дай ему деньгу, — сказал Волков.

После ухода Сыча, толи от молока, толи от новых событий, но солдату захотелось есть. Морщась от боли в ноге, он откинул одеяло и произнес:

— Давай-ка одежду.

— Господь милосердный, вы хоть когда-нибудь угомонитесь? Вы три дня назад при смерти лежали, монахи за вас большой молебен устраивали, а он только глаза открыл и одежду ему подавай. Ни поевши, ни помывшись.

— Хорошо, грей воду, — согласился Волков.

— А поесть?

— Мыться, одежду, еду.

Еган вздохнул с укором и ушел.

Раньше было непросто, а сейчас стало еще сложнее. Волков заметно похудел, и теперь с удивлением смотрел, как болтаются его ноги в его сапогах. Старая добрая стеганка была велика, а кольчуга стала невыносимо тяжелой. Он носил доспехи последние пятнадцать лет как одежду, и теперь для него была тяжела кольчуга. Он встал, его лицо перекосило от боли, а левую ногу, ступню, вывернуло. Качнулся так, что Еган едва его успел поддержать, даже стоять было больно, не говоря уже про то, что бы идти, но он сделал шаг. И снова от боли всего передернуло. И тут до него вдруг дошло, что та хромота, которая была у него до поединка, и хромотой то не была. Так, особенность походки. А вот теперь ему придется хромать по-настоящему, а может быть даже ходить с палкой, как старику. Ему показалось, что с ним случилось то, чего он боялся больше смерти. Он стал колченогим, увеченным. Волков стоял посереди маленькой кельи, прислушивался к себе и думал о двух вещах: это навсегда или может пройти и сможет ли он сам сесть на коня. Сможет ли он сидеть на нем? Или это будто также больно как ходить и стоять? Еган, придерживающий его за локоть, спросил.

— Господин, а кушать то, что будете?

Есть Волков уже хотел. Из горшка обворожительно пахло курицей, чесноком и травами, а бульон был такой густой и чесночный, что его можно было использовать как клей. Сев на лавку, он стал, есть, жадно и быстро, отламывая куски хлеба, макая в чесночный бульон. Еган было надеялся, что ему из курицы что-то достанется, но ему достался только хлеб и сыр.

— Ты телегу то запрягай, не стой.

— Господин, так мы с вещами поедем? В прошлый раз вы говорили, чтобы я вещи собрал, так я собрал.

— Собрал, молодец. Будь готов ехать в любой момент.

А в замке случилось то, чего солдат никак не ожидал. Когда телега с измученным от боли в ноге Волковым въехала в замок, стражники, что стояли на воротах, кинулись к телеге и стали помогать ему из нее вылезти, а мальчишка из поварят, что пришел во двор за дровами, увидев его, закричал громко и звонко: