Сержант Карл, по прозвищу Вшивый, поглядывая на мешок, что с трудом держал Еган, окликнул солдат от соседних костров, все стали собираться вокруг кавалера. И когда собрались тот сказал:

— Мне принесли серебро, хотят купить наши пушки, что мы взяли трофеем в арсенале. Одну из картаун мы отдадим курфюрсту, три остальные наши. За них нам предложили восемь сотен монет.

Он сделал знак рукой и Еган бросил рогожу наземь, на бугорок. Рогожа раскрылась и перед солдатами и девками, что стояли кругом, развалилась целая куча серебра. Чуть стекла по неровности, шелестя и разливаясь. И застыла. Куча денег была огромна. Все смотрели на нее завороженно, и солдаты и женщины. Все молчали. А Волков обвел взглядом людей внимательно и спросил:

— Ну, так что, отдаем картауну и две кулеврины за восемь сотен?

— Берите, ребята, — громко и звонко крикнула молодая и рыжая девица, — берите серебро, купим вина, согреемся и вы не пожалеете, клянусь! — Она задорно задрала подол до самого бесстыдства. Показала всем.

И дружно, сразу все вместе загалдели солдаты. Стали обсуждать, большинство хотело взять деньги, но были и те, кого не соблазнила рыжая, ни лобком, ни вином. Те, кто понимал, что пушки больше стоят.

— Чего галдите, дураки, Пруфф говорил, что пушки больше стоят, — перекрикивал всех старый корпорал Фриззи, — потерпеть не можете? Как рыжим, волосатым пирогом запахло, так бошки потеряли?

— Чего ждать-то? Опять обещания про богатое завтра, а тут деньга вот она лежит, — не соглашались с ним другие. — Вот она. И пусть, что меньше.

— Берите деньги, ребята, — визжала рыжая, тряся подолом над огнем, — вина купим!

— Мало, — громко говорил сержант, — господин кавалер, пусть купец накинет деньжат, восемь сотен мало.

— Да, да, — подтверждали другие солдаты, — мало, пусть даст еще!

— Сколько еще хотите? — спросил кавалер.

— Сотню! — не мелочась, выпалил сержант.

— Да, сотню, сотню, — снова поддержали его люди.

— Купец добавит сотню, — сразу согласился Волков, — монах, брат Ипполит, иди сюда. Писать и считать будешь. Итого все три пушки мы отдаем за девятьсот монет, согласны?

— Согласны, согласны, — говорили солдаты.

— Мне, как старшему офицеру — четверть, и людей всех моих посчитайте, они дрались не хуже вас, а Хилли-Вилли, так и вовсе всех офицеров у них побили. А господину Рохе сержантскую порцию.

Он мог кричать уже что угодно, его почти никто не слушал, все сгрудились вокруг старого корпорала, сержанта и монаха, которые уже уселись на мешки, достали бумагу и чернила и стали считать людей. И доли. Тут, расталкивая девок и солдат, вперед пробился капитан Пруфф, он был в одной рубахе и шоссах и босой, несмотря на холод: