Волков еще раз взвесил на руке золото и снова заговорил:

— А откуда мне знать, что ты себе не взял золота больше, чем дал мне и казначею?

— А в том клянусь я своею бессмертной душой, что не взял я ни крейцера, ни пфеннига медного лишнего больше, чем дал вам и казне архиепископа! — отец Семион поднял руку к небу, как бы призывая Создателя в свидетели.

Волкову пришлось верить клятве, он стал прятать кошель с золотом, но все еще не считал разговор законченным:

— Ну а зачем же ты тайком ушел, тогда как вор, сказал бы мне, что треть мы должны отдать в казну и дело с концом, я ж не дурак и не и жадностью не одержим. Уж поделился бы с архиепископом. Говори.

— Сказал бы я вам, что раку нужно в Ланн везти, а не в Вильбург, вы бы послушали меня?

— Нет, конечно, я обещал ее епископу Вильбурга, зачем же ее в Ланн везти.

— И тем бы себя погубили, не послушались бы вы меня, и стали бы церковным вором, и грабителем вольного города, как и хотел бы наш добрый канцлер, брат Родерик, ненавистник ваш. А теперь мы в Ланн ее повезем, отдадим святым отцам и там, при папском нунции уже и решат, что со святыней делать. И тогда вы будете не церковный вор, а сохранитель святыни.

— Нет, — сказал Волков, — я обещал ее епископу Вильбурга, ему и повезу.

— Ну, вот, я знал, что вы так скажете, вы рыцарь и по-другому сказать и сделать не можете, и убедить бы вас не смог бы, потому и сбежал тайно, — отец Семион повернулся и сделал знак двум офицерам, что стояли на пригорке и терпеливо ждали. — Поэтому я и пошел за ними.

Офицеры спустились с пригорка, подъехали, кланялись. Волков и Брюнхвальд кланялись им в ответ, затем один из офицеров достал свиток, с лентой цветов архиепископа и с гербом его на сургуче:

— Вы ли кавалер Фолькоф? — спросил офицер.

— Я, — сказал Волков.

— Господин мой, архиепископ Ланна, шлет вам письмо.

Волков взял свиток, он чуть волновался. Развернул его, и стал читать красивый почерк с завитками:

Сын мой, добрый кавалер Фолькоф, прослышал я, что реликвию удалось вам вырвать из лап хулителей церкви, и спасти ее от поругания. Так прошу вас немедля везти ее ко мне в город, чтобы люди могли видеть ее и молиться рядом с ней. И тут уже Мы, среди отцов церкви, решим судьбу ее. Август Вильгельм герцог фон Рупперталь Архиепископ и Курфюрст Ланна

Сын мой, добрый кавалер Фолькоф, прослышал я, что реликвию удалось вам вырвать из лап хулителей церкви, и спасти ее от поругания. Так прошу вас немедля везти ее ко мне в город, чтобы люди могли видеть ее и молиться рядом с ней. И тут уже Мы, среди отцов церкви, решим судьбу ее.