Не было предела радости солдатам Пруффа, когда кавалер вывалил на рогожу кучу серебра. Еган, Хилли-Вилли, монахи и брат Семион и брат Ипполит и Сыч и Роха были тут же, все ждали своих денег и все волновались и радовались. Кроме капитана Пруффа, тот был мрачен, и бубнил, не переставая, что это не те деньги, что можно было получить попозже и что кавалер их все время обманывает и ведет себя нечестно. Но никто его не слушал, солдаты были увлечены счетом, они считали доли. Волков тоже его не слушал, он глядел, как Сыч получает причитающиеся ему двадцать три монеты, и прячет их в кошель, под рубаху. Он знал, как этот дурак потратит свои деньги. Вернее на кого он их потратит.

И Волкову вроде как и неприятно было, что Сыч ходит к бабе, которая ему нравится, а вроде и наплевать. Да нет, не наплевать, он почувствовал, что Фриц Ламме стал его раздражать, а раньше такого за собой кавалер не замечал.

«Погнать его прочь, — думал он, — пусть катится на вольные хлеба. Или нет, он полезен бывает, и может еще пригодится. Или просто запретить ему ходить к Брунхильде. А с чего бы? Другие-то ходят к ней, почему Сычу нельзя, не жена же она мне. Да и денег он на нее тратит много, все что он тратит на нее — я сберегаю».

В общем, он так и не решил, что делать, но к Сычу стал относиться гораздо хуже, хотя старался виду не показывать.

Шоссы Волков почти никогда не носил, не любил он пояса и подвязки, слишком долго все это нужно было надевать и привязывать. Дублеты у него были, но покупал он себе только самые простые, солдатские, грубые, больше похожие на простые стеганки и без пуговиц, чтобы они не цеплялись за кольчугу. И туфли он не носил, не было у него ни туфлей, ни башмаков. Две пары недлинных, немодных сапог, одни грубые солдатские, под доспех, и еще одни роскошные, но все равно не модные. Его плащ, хоть и хорошего сукна и с еще не вылезшим мехом и дорогой застежкой, был длинен до пят и отлично хранил тепло у костра ночью. Но он был старомоден, как и его сапоги, и его меч, да и он сам.

Его сослуживцы в гвардии, частенько зубоскалили по поводу его одежды, но он не обращал на них внимания, и носил грубые сапоги с солдатскими штанами вместо ярких шоссов с изящными туфлями.

Но теперь нужно было меняться, у костров он спать больше не собирался, и плащ ему теперь нужен был короткий, модный, расшитый и едва прикрывающий зад.

Вместо солдатских простых штанов он купил себе тоже солдатские, свободные штаны-плюдерхозен. Дорогие и замысловатые, такие носили старшины и сержанты ландскнехтов, да офицерье чертовых горцев. Они хороши были, широки и удобны, и сочетались с шоссами, которых он взял две пары: лиловые и синие. Еще он взял себе добротные свободные штаны, длинной до колен, и сапоги с отворотами и легкие туфли, такие, что и по улице в них ходить нельзя, замараешься — только по паркетам. И замшевые башмаки. И два дублета, один ужасно дорогой, синий с белыми кружевными манжетами и стоячим воротниками тоже с кружевами. И второй простой серый, но с кольчужными вставками внутри, прикрывшими спину, грудь живот и подмышки. Этот дублет ему пришелся по нраву, не мог он жить без брони. Впрочем, портной обещал ему тонкую кольчугу, недорого, что и под синий дублет подойдет. Волков смотрел на себя в огромное зеркало и не узнавал, перед ним стоял великолепный муж, представитель кровной знати, да и только.