— Сама там спи, — зашипела Агнес тихо-тихо, — с Сычом.

— Что? — так же тихо шипела в ответ. — Ишь, ты зараза косоглазая.

— Шалава беззубая, — отвечала Агнес.

Брунхильда и хотела влепить девчонке оплеуху, да та увернулась.

— А ну хватит, — рыкнул Волков, — обе тут спать будете. Если я, конечно, соглашусь тут жить.

— А чего ж не согласитесь то? — все еще раздраженно говорила Хильда. — Опять в телеге жить собираетесь?

— Дорого тут.

— Дорого? Так вы добра сто возов в Ференбурге наворовали, чего ж вам дорого то?

Тут кавалер не выдержал, схватил ее за волосы на затылке, притянул к себе, заговорил в бешенстве:

— Ты, говори-говори да не заговаривайся, не вор я, и еще раз такое скажешь — пожалеешь.

Он с силой швырнул ее на кровать. Агнес рядом стояла, сжала кулаки от страха, глазки таращила.

А Брунхильда упала на перины, ноги в коленях согнула, подол задрался, а бесстыдница смотрела в потолок и говорила:

— А перина то тут, какая мягкая, да я тут спать буду.

Волков смотрел на нее зло, и восхищался ее красотой и бесстыдством, а она приподнялась на локтях, и еще больше подобрала юбки, так, что все ноги были на виду и заговорила:

— Ну, так что, будете меня еще за волосы трепать, мне понравилось.

Он молчал. Только на ноги ее глядел. Как его бесил эта развратная девка, кто бы знал.

— Ну, — продолжала она, — гоните убогую прочь, пусть вниз идет, а я платье пока сниму. Снять? — продолжала красавица.

Волков просто не мог согласиться, ему стоило большого труда, чтобы не шагнуть к ней, не схватить ее, не вцепиться в ее ляжки и ягодицы пальцами, а в шею зубами. Он повернулся и пошел из комнаты, а она смеялась, кричал ему в след:

— Господин, мой, куда же вы? Раз уж пошли, скажите холопу своему, чтоб вещи мои сюда привез, я тут сегодня спать буду, и пусть дров для жаровни принесет, холодно тут.