— Наши клятвы верности вполне допускают действия, направленные на твою защиту, включая защиту тебя от самого себя, — твердо говорил Квинт. — Не лезь впереди паровоза или мы закуем тебя в веритовые кандалы и посадим в камеру, пока не образумишься.

Кирилл прикидывал в уме, стоит ли шарахнуть земляка молнией для профилактики. Несколько лет жизни на Отрии научили жестоко карать людей за любую наглость в свой адрес. Дело не в злобе, а в привычке. Правитель, не наказывающий подданных, по местным понятиям является мягкотелым слабаком.

— Это все его слова, владыка, — первый советник попятился к выходу из кабинета. — Я тут не причем.

— Все в порядке, — архилич опустил ладонь, в которой начали потрескивать электрические разряды. — Я ценю прямоту, особенно в такие важные моменты. Займись Энрой, Тлалок.

— Да, мой царь.

— Квинт.

— Каковая моя задача?

— Отправишься с ним, будешь подстраховывать.

— Понял.

— Я вас не задерживаю, господа.

* * *

Еще недавно блиставшая на весь известный мир столица Нового Рима нынче выглядела запустевшей и мрачной, наступающие сумерки лишь подчеркивали эти черты. Дома жителей, храмы, библиотеки, многое другое сожжено и разграблено. Саварийцы вели себя хуже варваров.

Невооруженным глазом было трудно заметить два расплывчатых силуэта, крадущихся через узкие улочки и дворы Никополя. Но даже если кто-то обратит внимание на аномалию, то скорее не придаст ей значения, приняв за игру света или собственного воображения.

Квинта с Тлалоком от посторонних взоров скрывали маскировочные чары.

Впрочем, сколь эта магия хороша, столь же много создает проблем. Невидимка сам превращается в полуслепого котенка, поскольку почти весь свет проходит сквозь тело. Нивелировать этот недостаток можно с помощью «кошачьего глаза». Наложенное на себя заклинание ночного зрения позволяет относительно четко видеть, находясь под покровом невидимости, но в исключительно серых тонах. Дело в улавливании части инфракрасного спектра.

На крыльце одной из усадеб диверсанты застали группу нурийских уродов, которые развели костер из мебели и жарили на нем отрубленную человеческую ногу. Рядом в обилии валялись обглоданные кости, пируют не первый день.

Внутри Квинлана вспыхнула ярость, он едва не выплеснул свою магию на каннибалов. Американец тоже бывало творил ужасные вещи, но исключительно из необходимости, а эти зверства были ради удовольствия. Искаженные эмульсией мутанты распивали алкоголь, горланили песни и совокуплялись.

— Чего застыл? — шепнул коллеге более хладнокровный Тлалок.

— И как этих тварей земля носит?