Но этого ведь не может быть. Чтобы такой, как он… кого-то вроде меня…

– Это не то, что ты думаешь, – наконец слабо проговорила я.

Он говорил на риджийском, я отвечала на русском: нам обоим было не до того, чтобы думать о переводе. Не в эту минуту, не для этих слов. Да и зачем? Мы ведь прекрасно друг друга понимали.

И не только в те моменты, когда говорили.

– Это просто… опьянение от встречи, которой ты давно ждал. С кем-то, похожим на тебя. И ты, и я… это не…

– Ты можешь обманывать себя, но я – нет. Я всегда знаю, что чувствую.

– Но я же… я такая… ты не можешь меня…

– Могу. И уважать тебя, и восхищаться тобой, и злиться, ведь ты себя совершенно не ценишь – тоже. Как бы тебе и мне ни хотелось иного. – Лод резким движением опустил руки и отвернулся. – А сейчас, когда ты чуть не погибла – по моей вине, ведь я так глупо не досмотрел… странно, но я совсем не за себя волновался.

Я щеками чувствовала холод, сменивший его тепло. А ещё смотрела на русый узел, в который Лод завязывал волосы – он сидел спиной ко мне, так, что я больше не видела его лица, – и не знала, чего мне хочется больше: смеяться или плакать. Смеяться в сияющей счастьем надежде, что он, он – правда меня полюбил, такой, какая я есть, или плакать – ведь из этого не могло выйти ничего хорошего. Я ещё не знала, почему, не хотела думать о том, почему… но знала это совершенно точно. Ведь жизнь не сказка и не книжка, и в ней счастливых концов не бывает.

По крайней мере, не для меня.

Однако я не засмеялась и не заплакала. И мы долго сидели на его постели, в свете одинокого фонарика. Неподвижно и тихо, в каком-то полуметре друг от друга.

И молчали.

– А будущего у этого пути нет, – проговорил Лод потом, по-прежнему не глядя на меня. – Ты ведь не хочешь провести здесь всю жизнь. Ни у дроу, ни в этом мире. А я не могу оставить… её. Не могу унизить себя тем, что лгу ей, и не могу унизить её тем, что она вынуждена с кем-то меня делить.

Ну да, вот и они. Причины, которых я ждала.

Из-за которых у меня и у него никогда не будет «нас».

– Да. Не хочу, – голос сам собой сорвался в шёпот. – И ты… знаю, что не можешь. Ты слишком любишь её для этого.

От осознания правдивости этих слов было невыносимо больно, но я знала: всё правильно. Всё так, как и должно быть. Ведь я это понимала, понимала с самого начала. Понимала и принимала. Что для меня этот мир – чужой и враждебный, и я должна вернуться домой, а с Лодом была и останется Морти. Она, и только она.

Не говоря уже о том, что вряд ли фаворит принцессы может так просто разорвать отношения, не теряя положения при дворе, не подставляя себя под удар, не вызывая гнева…