— Полагаю, на этом месте мне положено посыпать голову прахом, — откликнулся Герберт равнодушно, — но я рад, что из нас двоих для Повелительницы эльфов гнусный садист и труполюб я, а не мой брат.

Лод тихо засмеялся — под его прозрачным смеющимся взглядом Еве снова сделалось не по себе. Этот взгляд всякий раз вызывал в ней не очень приятное чувство, что на них смотрят как на детей, и смотрит вовсе не ласковый дядюшка: скорее забавляющийся директор школы. Он, конечно, заинтересован в лучшей ученице шестого класса, которую можно выставить на доске почета и однажды выдвинуть на медаль, но видит больше ходячий и досадливо разговорчивый табель оценок, чем милого маленького человечка.

«Вы ведь ученый, — сказала Ева с безжалостной прямотой, когда они с Гербертом прибыли на такую же встречу впервые. — Вам просто хочется, чтобы ваш эксперимент увенчался успехом. Доказать, что это не вы ошиблись в расчетах. Что неудачи связаны с неподходящими подопытными».

Ответом ей был ровно такой же взгляд. Он, да еще поощряющая улыбка — словно ребенок проявил смекалку, не совсем свойственную его нежным двенадцати годкам.

«Даже если так, это не отменяет того, что я желаю тебе добра, — сказал колдун. — Выбор все равно останется за тобой. Ты сама решишь, без чего на самом деле не сможешь жить. Прореха лишь подтвердит это. Или опровергнет».

— Готово. — Возложив зеркальце в центр рунной звезды, Снежка протянула ей знакомую шпильку. Даже когда место встречи позволяло ей притащить с собой ритуальный кинжал, Белая Ведьма предпочитала эффектному разрезу практичный укол. — Ты знаешь, что делать.

Ева знала. Знала и то, почему каждая встреча начинается с того, что ей снова и снова увечат несчастный указательный палец. Ей рассказали про одну девочку, сестру по несчастью, которую Лод когда-то так и не смог вернуть домой: ведь вернуться можно лишь к кому-то, а та девочка слишком быстро и слишком глупо привязалась к сказке, в которую угодила. Чистота эксперимента — если во время очередного ритуала зеркало останется пустым, это раньше прорехи покажет, что в действительности Ева не особо-то и хочет снова увидеть сестру.

«И если я не смогу отказаться… от этого мира… я не уйду?»

«Нет. Просто выйдешь по другую сторону — здесь же. Как будто прошла сквозь арку».

Давний ответ Лода звучал в ушах, пульсируя, как кровь в проколотом пальце, когда Ева прижала его к стеклу — ледяному кусочку розовеющего неба над их головами.

На те мгновения, пока это небо затягивал перламутровый туман, она перестала дышать.

В этот раз они застали Динку в ванной. Красящейся — Ева вдруг задумалась, что ритуал чреват явлением картинки, которой ей совсем не хотелось бы показывать даже Герберту, но за пять раз обошлось. Похоже, готовилась к эфиру: Ева давно научилась отличать «профессиональный» макияж сестры от каждодневного, хотя в зеркальце было плохо видно. Отсутствие окон не позволяло определить время суток и года, но Снежке хватило и предыдущих попыток, чтобы с серьезным видом поблагодарить Еву за вклад в исследование межмировых временных соотношений. Прежде Белая Ведьма предполагала, что время на Земле стабильно идет где-то в девять раз быстрее, но Динка два раза подряд явилась им в пуховике на заснеженных московских улочках, причем в первый раз — на фоне праздничной иллюминации в виде гигантских цифр «2019». По теории Снежаны между этими попытками в Москве должно было пройти полгода.