Нет-нет-нет, это нереально, этого же только что не произошло?

Или произошло? В глазах темнеет. Вместо горячей крови по венам – лёд.

Опускаюсь на колени рядом с Джейком. Мелкие осколки впиваются в кожу на ногах, но я этого не чувствую: ужас холодной цепью обвивает горло, сжимает сильнее, мешает дышать. Густая, стремительно остывающая кровь на паркете пачкает бёдра, и я никак не могу принять, что она принадлежит парню, которого ещё несколько минут назад я держала в объятиях.

Отрешённо касаюсь вымазанными в крови пальцами его лица, когда взгляд Джейка пустеет с последним хриплым выдохом. Чернильная, ледяная пустота заполняет мои лёгкие, когда кажется, что моё сердце остановилось одновременно с его. Хочется орать. Рвать на себе волосы. Раздирать пальцами грудную клетку, пытаясь добраться до источника боли и выдрать его к хуям. А вместо этого я, как во сне, провожу ладонью по лицу парня, закрывая уставившиеся в вечность глаза; даже с трудом понимаю, что именно делаю, потому что собственное тело кажется чужим.

Что я вообще тут делаю

Что происходит

Это же нереально

Невозможно

Невозможно, чтобы Джейк…

Джейк…

Что-то внутри ломается с треском, и слёзы обжигают веки, судорожные, рваные рыдания раздирают горло. Я поднимаю глаза на Наблюдателя – он стоит, ошарашенный, переводя взгляд с Джейка на меня, с меня – на свои окровавленные руки.

– Это было… он сопротивлялся, – слышу я голос в голове, оттенки сожаления и даже сочувствия в этом голосе выводят из себя, – это не должно было закончиться так… для него.

Слёзы затуманивают взгляд, и я смаргиваю.

– Как будто мне есть до твоих оправданий какое-то дело, сука! – выплёвываю я, поднимаясь на ноги.

Холод. На коже, под ней, в венах и лёгких.

Липкий, как кровь на моих руках.

– Это ничего не меняет. Ты должна пойти со мной.

Его рука ложится на моё обнажённое плечо, и я реагирую инстинктивно – вырываюсь и ударяю Наблюдателя в лицо, до конца не веря, что у меня это получилось, потому что я по-прежнему вижу перед внутренним взором распростёртое на полу тело – этот образ перекрывает всё остальное. Но вряд ли в этом на самом деле есть хоть какой-то смысл – мой удар едва ли заставляет мужчину отшатнуться. Он перехватывает мой заново занесённый кулак, разворачивает спиной к себе и приподнимает над полом.

Я всё ещё пытаюсь бороться, хотя моё зрение размыто яростью и слезами – я заношу руку назад с намерением расцарапать лицо Наблюдателя, но могу добраться лишь до ожерелья на его шее. Пальцы смыкаются на бирюзовом камне, и я сдираю клятое украшение с горла мужчины.