Прыгнув к мэссине, одним коротким движением схватила ее за руку, распрямив пальцы, а вторым содрала перстень, передавая императору.

Женщина кричала. Руки в серебристо-белых перчатках схватили меня за локти, оттаскивая назад. Линарий, прищурившись, рассматривал кольцо.

Кольцо, на внутренней части которого были выгравированы два коротких слова: “Вальдис Аргон”.

– Казнить ее, немедленно! – заверещала Хеления, и льдисто-голубые глаза ее наливались кровью.

Она отступила на шаг от императора, стараясь не смотреть на него вовсе.

– Остановить казнь, – прорычал повелитель. – Что это значит, мэссина?

– Рубите голову Вильерту! – продолжала кричать женщина, на этот раз скрываясь за спинами собственных стражников, которых оказалось в три раза больше, чем гвардейцев самого императора!

Крепкие руки воинов ордена продолжали тащить меня в сторону эшафота. Я встретилась с глазами Грегора, в которых плескался черный ужас. Ужас, которого не было еще десяток минут назад, когда казнить собирались его одного.

К моему собственному страху охранники ордена двигались быстро и слаженно. И не обращали никакого внимания на приказы императора.

Светлая дева, казнь возобновилась…

Ноги заплетались, и воинам ордена приходилось поднимать меня в воздух, чтоб приволочь к эшафоту. Впрочем, для них это не составляло никакого труда.

Деревянные подмостки вблизи выглядели еще страшнее, чем издалека. Старые доски, пропитанные коричнево-черной запекшейся кровью.

Закончились короткие ступеньки, и я оказалась возле высокого столба виселицы. А всего в нескольких шагах левее находился Грегор.

Наши взгляды встретились, и, казалось, ничто уже не сможет их разорвать. Ни жизнь, ни смерть, ни шум волнующейся толпы. Ведь прямо посреди нее стражники ордена Белой чайки нарушили прямой приказ Линария Второго и заблокировали императорских гвардейцев. Кое-где уже обнажились клинки.

– Немедленно повиноваться! – раздавался откуда-то сбоку голос повелителя.

Что-то крикнула Хеления. Я не расслышала слов. Но неожиданно воины в серебристо-белом обступили распорядителя казней и настоящего палача, приказывая им делать свою работу.

Высокий мужчина откинул коричневый капюшон и потер мускулистые ладони.

– На колени, – бросил он Грегору, толкая к огромной гильотине.

У меня внутри все оборвалось. Казалось, сердце вот-вот разорвется. Ногти больно вонзились в ладони, зубы заскрипели в немом крике.

А потом я разжала побелевшие губы: