– Илья! – изо всех сил крикнула в ночь.

Голос сорвался, прозвучал хрипло. Луфи, словно желая меня поддержать, громко и заливисто залаял. Пару секунд ничего не происходило, а потом бурый дернулся, над лесом разнесся громкий рев, и медведь скинул с себя удерживающих его противников и поднялся. Он продолжал громко и требовательно реветь, и тут произошла странная вещь. Все, кто был на поляне – и звери, и люди – попятились назад и низко склонили головы перед бурым. Но тот даже не отреагировал. Он замолчал, поднял морду, принюхался и медленно направился к той сосне, за которой прятались мы с Луфи. Движения огромных лап были бесшумны. Шаг, второй, третий…

Собакен сильнее прижался к моей ноге. Медведь оказался рядом – нас разделяли лишь колючие ветки, навис надо мной и замер. А я смотрела в его глаза, и видела в них знакомую черноту. И сразу забылись и страх, и сомнения, и собственное беспамятство.

– Илья.

Руки гладят густую шерсть, зарываются в нее. Она теплая, слегка жесткая, пахнущая лесом и малиной.

– Илюша.

Огромная пасть прямо рядом с моим лицом. Теплое дыхание вырывается из нее, скользит по щеке, согревает замерзшие плечи.

– Илья.

Бурый что-то проворчал, наклонился и обхватил меня лапами. А потом прижал к себе, уткнулся носом в макушку и замер.

– Илюша, – прошептала я, обнимая медведя за шею.

Короткий рык, неуловимое движение – и вот я обнимаю не медведя, а мужчину.

– Дашка, – только и выдохнул он, подхватил меня, и мои губы оказались смяты поцелуем, а все внутри перевернулось от той жажды, которую я чувствовала и в себе, и в держащем меня на руках оборотне. Слова исчезли, мысли исчезли, весь мир исчез, сметенный этой жаждой. Мы целовались, забыв обо всем. Точнее, это я забыла обо всем, а вот Илья – нет.

– Как ты здесь оказалась? – оторвавшись от моих губ, спросил он и требовательно посмотрел в глаза.

– Приехала.

Я все еще не могла прийти в себя из-за всего увиденного, как и от резкого перехода от парализующего страха до безграничного счастья.

– Идем, тебе нельзя тут находиться, – в голосе Баженова послышалось напряжение.

Илья поставил меня на землю, но уйти мы не успели.

– Какая неожиданная встреча, – сказал подошедший Герман Иванович.

Я не заметила, как он оказался рядом, и невольно сделала шаг вперед, закрывая собой Илью. В душе вскипела гневная волна. Пусть этот старик только попробует снова применить свои штучки! Я его в порошок сотру. Если он думает, что может вмешиваться в нашу жизнь, то очень скоро пожалеет о своем заблуждении. Илья – мой, я его никому не отдам!

Баженов, словно почувствовав мой воинственный настрой, положил ладони мне на плечи и притянул к себе. Сердце его билось сильно и уверенно, и этот стук, который я чувствовала всем телом, действовал удивительно успокаивающе, заставляя меня остыть.