Пока он выводил закорючки, долженствовавшие сообщить о поражении, на небе появились крошечные черные точки. Они летели со всех сторон и понемногу становились крупнее. Первой из них оказалась Хамсин, плюхнувшаяся на голову Сунгая с протяжным уханьем. Сунгай какое-то время слушал ее неслышимый рассказ, потом поднял взгляд на Острона.

-- Множество отрядов рассыпалось по пустыне, некоторые точно так же вынуждены были остановиться из-за раненых. При виде птиц люди начинали махать руками, они предполагают, что это мои разведчики. Что предпримем, Острон?

-- Необходимо отступать к реке, -- хмуро отозвался тот. -- Думаю, это все понимают. Привяжи к лапе Хамсин простой кусок ткани, пусть она облетит всех, кого найдет; так люди будут знать, что по крайней мере ты жив.

Сунгай кивнул и принялся привязывать еще один обрывок на лапу совы. Поднял руку; птица взлетела и быстро скрылась в пасмурном небе. Вторая опустилась на ее место, и к ее лапе он привязал обрывок ткани с надписью. Еще две небольших птички летали вокруг Сунгая; он поднял голову и сообщил:

-- Они говорят, что из города выходят люди.

-- Значит, одержимые будут нас преследовать, -- кивнул Острон, оглянулся на свой маленький отряд. -- Пора идти.

Их было около сорока, усталые грязные люди с мрачными лицами, но у каждого из них была лошадь, и Острон знал, что за них волноваться особо не стоит. Страшно лишь подумать о том, как будут отступать пешие воины, которых в войске было большинство.

О том, что где-то среди них должна быть Сафир, он старался не вспоминать. И о том, что ее может не оказаться среди выживших.

Они оседлали коней и поначалу медленно, осторожно сошли с каменной площадки, давшей им кратковременный приют. Сунгай и Острон ехали впереди всех; джейфар хорошо ориентировался на местности и первым пустил своего коня рысью. Лошадь Острона почти не отставала от него; сам нари смотрел вперед с отрешенностью на лице. Путь им предстоял непростой, и опять у них не было ни еды, ни воды с собой, а еще постоянная тревога за других людей, оказавшихся в грязной, только после весеннего ливня пустыне, с преследующими их одержимыми за спиной.

Острон сосредоточенно думал, не до конца уверенный, что ему стоит предпринять. Джейфар время от времени косился на него, но ничего не говорил; Сунгай первым заприметил стаю птиц, летевшую с юга.

-- Соглядатаи, -- сказал он, оглядываясь. Острон как раз успел обернуться, чтобы увидеть, как другая стая, более пестрая и разношерстная, набросилась на темное облачко.

-- Сунгай, -- окликнул Острон, -- пусть они оставят хотя бы одного.