Нина молчала.

— Каин — такой человек, — добавил Уло. — А я у себя на родине занимаюсь тем, что… я что-то вроде врача для искусственных людей.

Она не сказала ни слова, но продолжала обнимать его.

— Я вернусь, — тихо сказал он. — Но если ты не захочешь идти со мной, я пойму.

Она не ответила, лишь поцеловала его; так и осталась стоять, опустив руки, а он точно так же бесшумно выбрался следом за своим товарищем.

Каин ожидал его снаружи, в темном переулке, и они вдвоем отправились прочь, безошибочно определяя, в какую сторону им нужно идти. Шаттл ожидал обоих и еще троих разведчиков с Тонгвы в перелеске за городом. Взлет был назначен на рассвете: отвечающие за это люди давно уже просчитали, в какой момент корабль сможет проскользнуть незамеченным мимо анвинитских постов.

— Ты уж слишком обнадежил ее, — много позже заметил Таггарт, не глядя на своего спутника. — В какой-то момент, кажется, она поверила, будто мы придем за ней уже назавтра.

— Я, может, и сам хочу в это верить, — беспечным тоном отозвался Каин. — В конце концов, Белу разрешили оставить на Кэрнане одного руосца, почему бы теперь, когда между Анвином и Кеттерле открываются дипломатические отношения, тебе не увезти с собой анвинитскую женщину?

Таггарт помолчал.

— Я бы увез ее, — потом без интонации произнес он. — Но много ли счастья принесло решение Морвейна Леарзе?

— Леарза — это одно, — на удивление серьезно сказал Каин. — Нина — совсем другое. Она любит тебя. Женщина в таком состоянии способна на чудеса.

— Что бы ты знал, консервная банка.

— Мне кажется, ты хочешь, чтобы тебе съездили по физиономии?..

* * *

Когда-то давно, — пару лет назад, в самом деле, но ему казалось, что прошли века с тех пор, — Леарза однажды разговаривал с Остроном и Хансой и выяснил одну любопытную (ему тогда все казалось любопытным) вещь. Леарза тогда только начал еще свой путь через пески Саида, едва пришел в себя после гибели близких, оттого, быть может, часто по-детски доверчиво льнул к своим новым спутникам, и в тот раз тоже рассказал Острону, что опять с утра проснулся в странном состоянии, не сразу сообразил, кто он, где он, что делает. С ним такое раньше бывало; обычно когда он просыпался в незнакомом месте. Острон и Ханса тогда оба удивились и никак не могли взять в толк, как это.

Теперь Леарза вполне их понимал. Время утекло с тех пор, оба они давно мертвы, и вот он опять просыпается в относительно новом месте, еще не успев привыкнуть к этой небольшой светлой комнате и вечно мешающемуся плюшевому медведю в постели, и в первые моменты не помнит, кто он и где он, но уже быстро оглядывается и соображает, куда его занесло на этот раз.