— Не так быстро. Мы только в начале пути, милый. Больше ничего не хочешь мне сказать?

Лаская его руками везде, где мне хотелось, я улыбалась. Я скользила своими губами по его разгоряченному телу, спускалась поцелуями по жестким мышцам его груди, трогая твердые коричневые соски языком.

Вселенная. Как возбуждающе… Как же возбуждающе он выглядел, пока я доминировала над его подрагивающим подо мной телом, целуя линию ребер и обводя подушечками пальцев его рельефный пресс.

— Пожалуйста, — тяжело дыша, посмотрел на меня он, когда я погрузила язык во впадинку на его пупке, а потом потерлась щекой о низ живота.

— Что "пожалуйста"? — я издевалась над ним, спускаясь короткими жалящими поцелуями к подрагивающему от мощной эрекции мужскому органу, а когда коснулась и его, Торн бессильно застонал:

— Да. Это. Еще…

— Как скажешь, мой сладкоежка, — промурлыкала я. — Будет тебе еще…

Мое "еще" заставляло Райдэка рвано и тяжело дышать, яростно двигая бедрами навстречу моим губам, и мне так нравилась эта его беспомощность, перемешанная с сумасшедшим желанием…

— Еще? — перестав ласкать его ртом, подняла голову я.

Райдэк вызверился на проктэррианском, стрельнув в смиренно ожидающую ответа меня горящим и злым взглядом.

— Возьми. Прошу, — просипел он, и пока ждал, что я выполню его просьбу, был похож на натянутый нерв, а когда получил то, о чем так просил — откинулся на спину, бессвязно повторяя низкое и рычащее "да".

— Покричи для меня, — я клонировала слова Торна, которые он говорил мне в минуты нашего с ним общего безумия, и, кажется, сама сходила с ума, разделяя со своим единственным мужчиной дикую сладость первородного греха.

— Агни, пожалуйста, — он рычал и дергался, выплевывая сквозь зубы то грязные ругательства, то почти мольбы, отключая на хрен мои тормоза, и я отрывалась по полной на дрожащем подо мной сильном и здоровом теле мужчины, возбуждаясь от звука его рваных, протяжных стонов как от полета на запредельной скорости. Мне нравилось пытать его ласками, находить самые чувствительные точки и, словно пиявка, впиваться в них губами, трогать пальцами…

Не знаю, сколько раз мы кончали вместе и сколько раз Райдэк сделал это без меня, потому что мои руки, рот и язык каждый раз доводили его до разрядки, но вырубился он под утро с привязанными к спинке кровати запястьями, взмыленный, выдохшийся и, видимо, смирившийся с тем, что пробуждение его будет таким же безумным, как и прошедшая ночь.

Я пропахла им насквозь, словно по моим венам бежала не кровь, а рассыпавшийся на атомы Райдэк. Он был везде: в голове, в сознании, в теле, и рвать цепи, которыми он меня к себе приковал, было мучительно больно.