Три, два, один, и…

В звенящей тишине слышны были только удары наших с Просто Богом сердец. Мы цеплялись друг за друга взглядами, то ли прощаясь, то ли отчаянно надеясь на чудо. И не было сил разорвать эту связь. Из-за страха. Липкого и удушающего страха, что за границей нашего зрительного контакта не будет ни нас, ни окружающего мира.

— Одна секунда, — внезапно проронил Стэнфорд.

Повернув голову, я обнаружила таймер, замерший на одной секунде до взрыва, и, рвано вздохнув, бессильно уткнулась мокрым лбом в грудь мужчины.

Он поднял вверх свои обожженные кислотой до костей ладони, пытаясь обнять меня локтями, а потом мягко прижался щекой к моей макушке.

— Все хорошо, Масик. Ты умница. У тебя получилось.

Понимал ли он, насколько я сейчас была близка к истерике? Сидя на полу в его объятиях, с зажатой между нашими телами обезвреженной бомбой, я кусала губы до крови, стараясь не расплакаться. Это было бы ужасно непрофессионально, но почему-то невыносимо хотелось.

ГЛАВА 17

ГЛАВА 17

Жизнь научила меня собирать свою волю в кулак практически мгновенно, если это было необходимо. На этот раз в обычное состояние боевой готовности меня привел сдавленный стон Стэнфорда. Стоило поднять голову, как меня затопило лавиной стыда. На лице мужчины вздулись жилы, губы сошлись в узкую линию, а зрачки расширились от жестокой боли.

Дура. Нашла время, чтобы сопли жевать.

— Сейчас, потерпи еще немножко, я помогу, — суматошно выдернув из рабл-слота шприц с обезболивающим и нейробиотиком, я всадила Стэнфорду по две капсулы, а затем принялась обрабатывать его ладони специальной медицинской пеной. — Сейчас… Сейчас будет полегче, мой хороший. Сейчас, мы найдем врачей… Давай я помогу тебе подняться.

Я поднырнула под руку мужчины, позволяя на меня опереться, и когда он встал на ноги, вдруг хрипло произнес:

— Надо было прикинуться смертельно больным. Если в таком состоянии я для тебя милый, хороший и дорогой, то, может, меня умирающего ты бы еще и поцеловала? Герою ведь положен поцелуй?

Он еще и шутит?

— Не смешно, — буркнула я, подбирая его и свое оружие просто для того, чтобы не смотреть в лицо Стэнфорда. Тогда, на нервах и напряжении, все сказанное мной звучало правильно и уместно. Сейчас же я чувствовала себя неловко, понимая, что невольно обнажила перед капитаном свою душу, и шутить на этот счет мне совершенно не хотелось.

Стэнфорд возник передо мной как-то совершенно неожиданно. Разогнувшись, я чуть было не врезалась носом в его грудь.

— Разве похоже, что я смеюсь? — наклоняясь к моему лицу, он неотрывно смотрел мне в глаза, сокращая расстояние между нашими губами медленно, словно в стоп-кадре.