Больно, по-моему, было только мне, потому что казалось, будто я ударилась руками о железобетонную стену.

— Как скажешь, солнышко, — разговаривая со мной, словно с душевнобольной, проворковал муж, целуя мои руки, чем вывел меня из себя окончательно.

— Солнышко? Да я скоро буду размером с нейтронную звезду. Три… Нет, ты меня слышишь? Даже не два, а три. У меня в животе три бугаины вроде тебя. Как я их вырожу? Снайпер хренов. Ты не мог стрелять одиночным прицельным, а не автоматной очередью?

— Рыбка моя, не надо так волноваться. Я уже обо всем договорился с Райдэком. Рожать будем на Проктэрре. У них по этой части медтехнологии самые передовые, — невозмутимо сообщил Стэнфорд.

— Рыбка твоя? Будем рожать? Это я буду рожать. Вернее, икру метать. И не надо приписывать себе мои заслуги.

— Как скажешь, моя девочка. Конечно, твои.

— Ты меня вообще слышишь, Стэнфорд? Их там трое…

— Слышу, Масик. Это охренеть как круто, — разулыбался во все тридцать два он.

Черт, вывести из себя этого паразита — все равно, что стрелять по мишени холостыми патронами. Я сдулась. А Стэн подхватив меня на руки, донес до дивана и, усадив на колени, прижал к своему плечу мою голову.

— Масик, что не так? Что тебя беспокоит? Только скажи. Все порешаем.

— Я боюсь.

Сейчас я говорила Стэну истинную правду. Я паниковала. Я дико боялась. Всего: умереть при родах, не выносить малышей, не справиться с ролью их матери или просто разочаровать Стэна.

— Чего ты боишься, маленькая моя? Я же рядом. И я так сильно вас люблю, — его большая ладонь нежно накрыла мой еще совершенно плоский живот, и меня пробрало до слез и мурашек.

Вот так просто Стэн взял и решил, казалось бы, самую неразрешимую задачу моей жизни, сказав, что нас любит. Нас. Всех. Потому что во мне, черт побери, сейчас жили и росли три маленьких Стэнфорда.

— Я скоро стану толстой и страшной, — шмыгнув носом, пожаловалась я.

От грудного смеха мужа у меня жарко полыхнуло в груди. На меня посмотрели умиленно и снисходительно одновременно.

— Ты носишь моих детей, Масик. Пристрелю любого, кто скажет, что моя беременная жена некрасивая.

— А ты?

— Что я?

— А если я перестану нравиться тебе?