Уже выла вдали, приближаясь с юга, летающая лодка, и Коколия вдруг понял, что все закончилось для него благополучно. Сейчас он полетит на юг, пересаживаясь с одного самолета на другой, а потом окажется в своем городе, где ночи теплы и коротки даже зимой. Только надо выбрать какого-нибудь мальчишку и купить ему на набережной воздушный шарик. Шлюпка качалась на волне, и матрос подавал ему руку. Коколия повернулся к Фетину с Академиком и сказал:

— Нас было сто четыре человека, а с востока — восемь транспортов и танкер. Мы сделали все, как надо, — и, откозыряв, пошел, подволакивая ногу, к шлюпке.

Сергей Котов СЧАСТЛИВЧИК

Сергей Котов

СЧАСТЛИВЧИК

1

Не так уж давно я был самым обычным. Из тех парней, что пачками каждый август слетаются на наш доблестный Северный флот из военно-морских училищ страны. Как положено, я ходил этот первый месяц новой жизни слегка хмельной, с горящими глазами, и никак не мог привыкнуть к офицерской вольнице. Кроме шуток. Я говорю, что якорьки и ма-а-ахонькие звездочки на погонах, две совсем разные разницы. Несмотря на.

Несмотря на дежурства у трапа, кучу охламонов в подчинении, которые, как рабы в Древнем Риме, совершенно не заинтересованы в результатах собственного труда. Это все мелочи. Вроде идиотов-«бычков». Разумеется, «бычок» — это не детеныш известного парнокопытного, а мой непосредственный начальник. Командир боевой части, или БЧ, сокращенно.

Так вот, прибыл я на коробку… Кстати, мне еще повезло — коробка оказалась ходячей. Да не просто ходячей — она была единственным оставшимся у родины ТАРКРом.[56] Просто для справки: я вполне мог попасть и на НЕ ходячее железо, с моими-то скудными связями и тройкой в дипломе. А НЕ ходячее железо — это такое дело… Какая-то изощренная пытка — держать экипаж на корыте, обреченном вплоть до списания торчать у пирса.

Ну и что, что подводника из меня не получилось! Оно и ладно — как под водой увидишь зимние шторма или северное сияние? Конечно, может, не так престижно, и льготная выслуга — полтора года вместо двух. Хотя — чего уж там — признаюсь: в курсантские годы хотелось мне на подплав. Интересно, выходы в море куда как чаще… ага. Вот и проговорился.

Да, да — я из тех самых, «прожженных мареманов». Ну какой идиот бы еще поперся в военно-морское училище в середине девяностых? Только такой, как я. Который хочет в походы, который не может без моря. Вир, выбора у меня особого не было: отец — морской офицер, детство в Гремихе да Гаджиево, только и оставалось, что идти по проторенной дорожке. Только неправда это. Выбор есть всегда. Подался бы я в бандиты; глядишь, был бы сейчас вполне респектабельным, законопослушным бизнесменом. Если бы выжил, а шансы у меня неплохие были, кстати, — я пронырливый. Все на курсе так говорили.