— Он, — удерживая невольный порыв накрыть предмет рукой, признал Гордей. А сам подумал, может, не лгут старые сказки, что нечисть, даже в людском обличии не переносит реликвии?

— Редкая вещица, — неохотно уводя глаза в сторону, продолжил расспросы Дракон. — Наверное, очень старый? И практически наверняка чудодейственный. Небось, удачу дарует, легкие хвори исцеляет…

При этих словах чувство опасности ощутимо кольнуло Гордея в том самом месте на груди, где висел символ. Дракон Триградья пытливо обшаривал фигуру боярина взглядом карманника, пытающегося на глаз определить, где припрятан кошель.

— Вы это к чему?

— Да так просто, — с деланным безразличием пожал Дракон узковатыми плечами. — Интересуюсь. Ты верно Семарглу регулярно жертвы приносишь. Чтишь всячески. Как и папа?

— Мы люди богобоязненные, — все еще не понимая куда клонится разговор осторожно ответил Гордей. Он чувствовал себя так, словно вышел на тонкий лед полыньи.

— Богобоязненные. Традиции чтите. А вот скажи. Ты сам никакой проблемы не видишь?

Он выразительно посмотрел на боярина. Видя его непонимание ткнул себе в грудь и разъяснил:

— Я Темный Властелин. Мне нечисть присягает. Царь воюет со мной по велению его Богов… ну и еще своей природной жадности… но и из-за Богов тоже. А ты со своим папой, поклоняетесь тем же богам и предлагаете мне… что? Никак мыслей не возникает на сей счет?

— Нет.

Они какое-то время выдерживали немую сцену в лучших традициях драматургии. Первым не выдержал, тяжело опуская голову и поднимая руки в жесте сдающегося человека, именно Дракон:

— Знаешь, боярский сын. У меня сейчас очень много врагов. Ты бы свою шапку съел, если бы узнал, сколько и каких. На мне сейчас лежит ответственность, которая вашему Семарглу и не снилась. А все о чем думает твой отец это как бы примерить корону царя? Да еще заполучив её с моей помощью? Ты проделал долгий путь. Без страха предстал передо мной. Поэтому я отпущу тебя. Чтобы ты передал своему отцу мою благодарность за его пожелание. И все. А теперь ступай. Понимаю, что, наверное, ты хотел найти в крепости приют и отдохнуть, но ничего не выйдет. Езжай обратно.

— Отказываешься? — не поверил собственным ушам Гордей, бледнея от ярости и унижения. — Да как ты смеешь отказываться ты…

Он не успел сказать и слова оскорбления. Биргер вывернул боярину руку, так что суставы того отчаянно захрустели, а сам Гордей переломился в поклоне и вытащил его из комнаты, передавая на руки Мертводелам. Какое-то время из коридора слышались отдаляющиеся гневные крики боярина, которого из уважения к статусу не стали избивать, награждая лишь предупредительными тычками.