Она не ответила. Даже не подала виду, что хоть что-то услышала. Миял помявшись в дверях подошел, медленно обходя её, как опасного зверя сбоку. Как себя вести он тоже не представлял.

— Милая, мне нужно знать, что ты видела… наверное это тяжело для тебя, — поражаясь собственной неловкости начал выспрашивать сотник, мысленно обливаясь потом от усилий, чувствуя раздражение на весь белый свет и не зная как бы подобраться к нелюдимому ребенку.

Но девочка видимо решила все за него. Еще быстрее. Повернула наивное личико и с непередаваемой интонацией выдала:

— Нет, что вы что вы. У меня на глазах каждый день убивают всех близких, а мой дом сжигают исключительно ради того чтобы погреться. Да я бы и сама, наверное, так сделала, если бы не те незнакомые дядьки на конях с красными попонами.

— … правда? — даже не отдавая себе отчета в том, что маленькие девочки не умеют так разговаривать, чувствуя только общую неправильность ситуации, безнадежно спросил Миял.

— Нет, — обрезала девочка. — И ничем помочь я вам не смогу. Я не знаю, кто на нас напал.

— Ты себя нормально чувствуешь?

— Нет. Как я могу себя нормально чувствовать в такой ситуации. У меня же шок! У меня травма!

Она походила на маленькую актрису вынужденную играть смертельно надоевшую ей роль, вместо того чтобы побегать всласть на улице с бойкими мальчишками. Протараторила без всякого выражения и ожидающе уставилась на утратившего дар речи сотника. Без запинки. Без заикания. Без слез.

Сотник понял, что с него пока хватит. Вымелся за дверь и, прижавшись к ней, перевел дух. Внизу ждал с соболезнующим выражением лица дружинник:

— Не вышло ничего? — сочувствующе поинтересовался он. — Мы тоже ж бились-бились! Ничего толком не говорит! Только ерундовину свою отдала и все. А так ничего вообще не говорит. По делу. Наверное, умом повредилася. Бывает так часто. У нас в…

— Стоп! — осадил его сотник, не сразу справившийся с обрушившимся на него потоком бесполезных сведений. — Что ты сказал? Какую еще ерундовину?

Детина непонимающе уставился на Мияла, а потом с прояснившимся лицом полез к себе за пазуху, где хранилось много всякой ненужной всячины.

— Да вот же! Я и позабыл вам сказать, думал, зачем оно вам! Вот глядите, какая штука…

Сотник глянул на лежащую в ладошке дружинника «ерундовину» и почувствовал, как все оставшиеся на голове волосы шевелятся, пытаясь встать дыбом. С ужасом он понял, что, скорее всего ему есть о чем написать в депеше Росволоду. И что приложить. Знак личного охранного полка царя Яромира.

Эштель улыбался, украдкой наблюдая за расторопным сотником. Дело обещало принять очень интересный разворот. Перехваченные его слугами конники в алых цветах, отправились на тот свет и мирно гнили в одном из многочисленных березняков. Но вину за их гибель царь непременно возложит на строптивого соседа. Самое приятное в этой ситуации то, что все было плодом его, Эштеля, собственного ума. И не требовалось ему никакой заемной магической силы, которую щедрой подачкой предложил Дракон.