— Все так, как я и хотел. — От моего внимания не укрылось ело- во "предупредить", которое, несмотря на искреннее радушие, выдава­ло потаенную тревогу. Я мог бы успокоить Теодрига одним словом, но решил немного подождать, чтобы лучше разобраться в его харак­тере.

Хозяин приказал принести кушанья и пиво в гостевой чаше — большой, серебряной, с двумя ручками. Ее подала мне миловидная молодая женщина с длинными черными косами.

— Это — Гованна, моя жена, — сказал Теодриг.

— Добро пожаловать, друг, — ласково промолвила Гованна. — Здоровья тебе и успеха твоему странствию.

Я взял у Гованны чашу, поднял за ручки и выпил. Пиво был про­хладное, пенистое и прозрачное, пробуждающее аппетит.

— Сдается, пивоваренное искусство достигло новых высот с тех пор, как я держал подобную чашу, — заметил я. — Королевский на­питок!

— Когда ты закончишь свои дела в наших краях, мы дадим тебе в дорогу бочонок, — отвечал Теодриг.

Он пытался выпытать, зачем я здесь, не задавая прямых вопросов, что было бы неучтиво. Я мог вообразить, какие мысли вертятся в его голове. Мирддин, бывший король и властитель этого края, мог вер­нуться только за одним — потребовать назад престол и земли. Выхо­дит, он сам остается ни с чем? Он видел, что я без дружины, и гадал, что это может значить.

— Сердечно благодарю, — сказал я, ставя чашу на стол.

В этот миг из кухни принесли кушанья. Мы сели: я по левую руку от Теодрига, Гованна с маленьким сыном Меуригом — по правую, и приступили к еде.

Пока мы ели, я упомянул о переменах, которые приметил в городе и каере. Теодриг с грустью рассказал, что город пришлось оставить и выстроить крепость на холме.

— Виллу спасти не удалось, — сказал он, — хотя кое-какие сокро­вища мы сохранили. — Он указал на пол у очага, и я увидел красно- бело-черную мозаику, некогда украшавшую пиршественный зал Гледдиврудда.

Как жаль терять подобную красоту! А ведь мы по-прежнему теря­ем столько неповторимого!

— Так туго пришлось? — спросил я, недоумевая.

Он медленно кивнул.

— Туговато. В тот день, когда погиб Мелвис, враги захватили го­род и виллу. Когда подоспел мой отец, Тейтфаллт, спасать было практически нечего.

После ужина мальчишки, видевшие у меня арфу, вытолкнули впе­ред самого смелого: у них-де ко мне смиренная просьба.

Теодриг уже собирался отчитать наглеца и выставить его вон, но я вмешался:

— С радостью спою им песню, лорд Теодриг.