Вот почему, несмотря на численное превосходство, несмотря на то что наше войско было почти разбито, едва Утер поднес клинок к гор­лу Хенгиста, победа перешла к бриттам.

Бой продолжался отдельными островками: ирландцы и пикты сра­жались вокруг своих вождей, но с ними удалось быстро разделаться. Последуй их примеру саксы, Утер не терзался бы сейчас, не зная, что делать с пленниками.

Разумеется, Аврелий не собирался брать пленных: бой шел не на жизнь, а на смерть. Если бы верх взяли саксы, они б не пощадили ни­кого. В пылу боя воин убивает без колебаний, однако немногие циви­лизованные люди способны зарубить безоружного и связанного чело­века.

Я говорю это потому, что после сражения осталось несколько ты­сяч живых саксов и мы просто не могли истребить их всех. Сделай мы это, мы стали бы худшими варварами, чем наши противники!

— Ну? — спросил я Утера. Он по-прежнему сидел в седле, поло­жив на колени окровавленный меч. — Как ты поступишь?

Аврелий отправил меня к брату, а сам остался закончить послед­ние стычки и позаботиться о раненых.

Утер мрачно оскалился, словно это по моей вине решать досталось ему. В надежде переложить с себя ответственность, он спросил:

— Что говорит Аврелий?

— Верховный король говорит, что ты предводитель — тебе и ре­шать.

Он застонал. Утер не был убийцей.

— А ты что скажешь, Высочайший Амброзий?

— Я согласен с Аврелием. Решать должен ты — и быстро, если не хочешь лишиться уважения своих воинов.

— Знаю! Но что делать? Прикажу перебить их — меня станут у ко- рять за жестокость, оставлю в живых — будут презирать за мягкоте­лость.

— На войне нет легкого выбора, — посочувствовал я.

— Лучше скажи что-нибудь новенькое. — Слова его были резки, но взгляд молил о помощи.

— Я скажу, что сделал бы, если б решать предстояло мне.

— Ну, Воплощенная Мудрость, что бы ты сделал?

— То единственное, после чего не утратил бы права называть себя человеком.