— Пока не знаю, но скоро мне укажут. А покуда я буду ждать и го­товиться. Останусь здесь, в Инис Аваллахе, буду укреплять себя мо­литвой и размышлениями о Господе.

Харита снова обняла меня и поцеловала в лоб.

— Соколик мой, прощай себя, как тебя простили. Ты не грешнее остальных.

И с этими словами она меня оставила. Однако я и впрямь почув­ствовал себя прощенным. Я молился: "Великий Свет, спасибо, что разбудил меня от долгого себялюбивого сна. Веди меня, мой Царь. Я готов следовать за Тобой".

Через день после этого разговора вернулся Аваллах. Среди ново­стей, которые он привез, были и хорошие, и дурные. Белину стало луч­ше, однако болезнь его неисцелима, и он не надеется дожить до Самай­на. Впрочем, он, кажется, спокоен и обрадовался Аваллаху. Братья примирились, и Аваллах услышал от Белина, что тот знает о Моргане.

— Рассказывать почти нечего, — сказал мне Аваллах, — но и то, что известно, тревожит. Король Лот умер, Моргана покинула Орка- ды. Куда она направилась — неизвестно. Белин ждал ее в Ллионесс весной, однако от нее до сих пор ни слуху ни духу.

— Лот умер? — задумчиво переспросил я. — Значит, ей достанут­ся два трона.

Трон Белина и трон Лота. Оба перейдут к кому-то из сыновей Морганы. Два королевства достанутся Царице Воздуха и Мрака, как люди на Инисоедд Эрх, Острове Страха, начали называть Моргану. Два королевства — одно на севере, другое на юге — в ее власти. Однако влияние Морганы простиралось куда дальше, о чем мне веко- рости предстояло узнать.

Тремя днями позже в Инис Аваллах пришла весть, что Уте! мертв.

ГЛАВА 17

Удивительное дело — два года пролетели в чертогах короля- рыболова, а я и не заметил. Поглощенный ненавистью и отчая­нием, я не видел ничего вокруг — не видел, как весна сменяет­ся летом, а лето осенью, как медленно идет отмеренным курсом

Земля.

И вот Утера не стало.

Роду Константина не суждено было процветание. Каждый из его сыновей в свой черед всходил на престол, и каждый, подобно отцу, гибнул во цвете лет.

Говорят, его тоже отравили: один из преданных слуг Горласа, ви­нивший Утера в смерти своего господина, подмешал ему яд в вино. Многие в это поверили, хотя были толки и о загадочной болезни: Утер всю зиму мучился неведомой хворью. Я собрал пожитки и отправил­ся в путь.

— Прощай, соколик! — крикнула Харита, махая мне вслед. — Мы поддержим тебя в твоей битве.

Она была, разумеется, права. Битва моя, так долго откладывае­мая, наконец-то близилась.