Кроме того, нормальные контакты между подданными и правителями происходили в налоговое время, когда горожане, подобные тем, что жили в Маашаве, должны были сдавать процент от всего, что они заработали или вырастили за год. В такие моменты правительство проявляло мало сочувствия к городу, который мог быть захвачен и разграблен набегами туалаги.

"Мы голодаем, а они толстеют в Марароке",-гласила старая поговорка, и жители Маашавы чувствовали, что в ней есть большая доля истины. Так что, если бы хорошо оплачиваемый, сытый чиновник потерял голову, здесь мало кто бы горевал по этому поводу. С типичным для фермеров фатализмом они рассудили, что всегда найдется кто-то, кто захочет занять его место.

Так что теперь, столкнувшись с дико неотразимой перспективой массовой казни в исполнении такого очевидного художника, как Хассаун, они начали подбадривать и поощрять его к большим подвигам.

Хассаун был рад услужить. Он начал танцевать из стороны в сторону, нанося удары сверху, сбоку и глубокие удары массивным мечом, позволяя ему мелькать и метаться со всей скоростью змеиного языка. Он ходил взад и вперед, слева направо, потом снова налево.

Затем он подпрыгнул высоко в воздух и нанес огромный, изогнутый вниз удар мечом, имитируя обезглавливание коленопреклоненной жертвы. Острие с глухим стуком вонзилось в деревянные доски, и он снова отпустил его и отскочил назад, оставив меч дрожать от силы удара.

Так же быстро он схватил двуручную рукоять и рывком освободил ее, затем начал ходить на коленях из стороны в сторону, опускаясь на колено с каждым шагом, и все время держа меч вращающимся, сверкающим и режущим. Пение его имени усилилось, ритмичность песнопения соответствовала ритму его движений.

Стоя на коленях, он подпрыгнул высоко в воздух и, развернувшись, оказался лицом к линии жертв, вырезав в воздухе невидимый Крест двумя диагональными взмахами меча. Затем он снова повернулся лицом к толпе. При всех своих размерах и силе он был удивительно легок на ногах. Он сделал знак одному из людей, которые несли его на платформу, и воин потянулся к ближайшему рыночному лотку и достал дыню. Он подбросил его высоко в воздух над гигантом.

Меч сверкнул двумя противоположными диагональными порезами. Первый расколол дыню на две части. Вторая разрезала большую из двух до того, как кусочки фруктов упали на платформу с влажным стуком.

Незваный солдат швырнул еще одну дыню, и на этот раз Хассаун разрезал ее пополам горизонтальным взмахом, за которым тут же последовал вертикальный разрез одного из кусков.