Вместо этого он повернулся к своей когорте и сказал одобрительным тоном: У него хорошие запястья. Я бы хотел увидеть его с боевым топором в руках.

Свенгал нахмурился, не вполне соглашаясь.

-Я бы хотел увидеть его с боевым топором в голове, шеф, - сказал он, и они оба снова захохотали, совершенно непринужденно, совершенно без страха.

Теперь Хассаун почувствовал, как в толпе нарастают нетерпение и недоумение. Скандирование его имени затихло, когда они проявили свое уважение к мужеству этих чужеземцев. Аррида была суровой землей, и насильственная смерть была обычным явлением. И Арриди, и Туалаги восхищались теми, кто мог с таким апломбом смотреть в лицо происходящему. Хассаун понимал, что ему жизненно необходимо вернуть уважение толпы. Он прошелся вдоль шеренги пленников, выискивая слабое звено.

И увидел девушку.

Она не сможет противостоять угрозе огромного меча, рассуждал он. За несколько секунд он мог превратить ее в плачущую тень самой себя. И тогда, как он чувствовал, другие пленники должны будут потерять свое равнодушное, беспечное отношение к нему, когда они попытаются утешить ее.

Он позволил ярости нарастать в нем, как воде за плотиной. Он выпустил его с протяжным криком ненависти, когда прыгнул на девушку, подняв меч. Затем лезвие пронеслось и рассекло ее, рядом с ней, над ее головой, с глухим стуком опустилось на доску у ее ног, так что пол платформы задрожал от силы его ударов. Он рассекал воздух вокруг нее, меч был всего в нескольких миллиметрах от нее. Это было ужасающее, ужасное проявление ярости и силы.

Девушка не двигалась.

Эванлин стояла неподвижно, зная, что не должна двигаться, не должна съеживаться, вздрагивать или моргать, пока страшное оружие со свистом проносится мимо, едва ли на волосок от ее лица и тела. Она поняла, что любой из этих ударов разрубит ее пополам. И все же она заставила себя не показывать страха. Ее сердце бешено колотилось, пульс бешено колотился, но она спрятала его глубоко внутри себя. Она смутно удивилась, как Гораций выдержал такое испытание без страха, и тут ее осенило. А он-нет. Но он сдержал страх, потому что это был его способ отомстить позирующему, прыгающему, глупому мужчине, стоящему сейчас перед ней.

И она решила, что отомстит точно так же. Логика подсказывала ей, что эта демонстрация Хассауна была всего лишь показухой. Они несколько раз заявляли, что Холт умрет первым. Поэтому все эти порезы и порезы были просто для того, чтобы напугать ее. В то же время она понимала, что малейшая ошибка со стороны Хассана будет фатальной. Если ярость или разочарование выведут его из равновесия и он пропустит удар хотя бы на полсантиметра, она будет мертва.