***

Вернувшийся военный отряд и его дополнительные члены встретили шумное и восторженное приветствие, когда они прибыли в оазис. Женщины-бедуллины стояли в две приветственные шеренги, выкрикивая приветствие в жутком, завывающем пении, в то время как их мужчины медленно возвращались в массивную рощу.

Пленников Туалаги, следовавших за ними, встретили зловещим молчанием. Они прошаркали мимо двойной шеренги молчаливых женщин, склонив головы и опустив глаза. Они все еще не привыкли показывать миру свои лица и слишком хорошо понимали, что их жизнь находится на острие ножа.

Их бывший предводитель Юсаль ехал на носилках за верблюдом. Он все еще был в сотрясении от мощного удара в лоб, когда в него попала тяжелая мраморная ракета Эванлин. В тех редких случаях, когда он приходил в себя, он бредил и бормотал. Иногда его даже видели со слезами, бегущими по щекам. Эванлин смотрела на результат своей работы с некоторым опасением.

- Как ты думаешь, он придет в себя? - спросила она целителя, сопровождавшего отряд бедуллинов. Старик коснулся огромного синевато - желтого синяка на лбу Туалаги и пожал плечами.

-Раны на голове неизвестны,- сказал он ей. - Может быть, завтра ему станет лучше. Может быть, через год. Может быть, никогда. - Он улыбнулся ей. - Не беспокойтесь, юная леди. Он не заслуживает жалости.

Она кивнула. Но она не была полностью успокоена. Ей не нравилось, что она превратила человека – каким бы злым он ни был – в слюнявого идиота.

Ее настроение восстановилось на вторую ночь в оазисе, когда Хореш Бедуллин устроил праздничный пир.

Они ели жареную баранину с пряностями и перцы, почерневшие на огне до тех пор, пока с них не сняли жесткую внешнюю кожицу, а затем фаршировали ароматным рисом и хлопьями, которые бедуллин называл кускусом – легкими и пушистыми, приправленными шафраном, тмином и кардамоном и украшенными пухлыми султанами и тонкими хлопьями поджаренного миндаля.

Были и другие вкусные блюда из баранины или курицы, приготовленные в странных конических глиняных горшочках, называемых тажинами, и смешанные с большим количеством специй, фиников, абрикосов и корнеплодов. Конусообразные крышки тажинов удерживали ароматный пар от кулинарных жидкостей, делая мясо таким сочным и нежным, что оно падало с костей.

Еда была съедена руками, и куски свежего плоского хлеба были приготовлены, чтобы сделать инструменты. Это был восхитительный, с жирными пальцами вечер еды в избытке-часть снисхождения, которое группа чувствовала себя обязанной себе после трудностей их кампании в пустыне.