Они положили мои руки себе на плечи, что вызвало новую вспышку боли в моей спине, а затем Уолтэр сделал нас невидимыми. После этого мы втроём направились домой, а я попытался забыть остаток дня. Ничего хорошего в нём не было.

Глава 54

Глава 54

Месяцы тихо миновали в Замке Камерон, и уже снова пришла весна. За всё это время я ни разу не вернулся в Албамарл. Королева послала несколько писем, но я их не читал. Мой рациональный ум знал, что в моём наказании плетьми она была не виновата, и не желала этого, но моё сердце почему-то просто не могло этого принять. Злился я не на Ариадну, а на сам Лосайон, а поскольку она его представляла, то я держался подальше от неё.

Однако я позволил Питэру читать письма, чтобы убедиться, что я не упустил ничего архиважного. Как только он сказал мне, что в них не было никаких приказов или повесток, я их сжёг. Обсуждать с ним их содержимое я потом также отказался. Я пока не был готов раскрыть свой сердце.

В обычных обстоятельствах Пенни оказала бы смягчающее воздействие, но в этом деле она была злее, чем я когда-либо мог быть. Будь её воля, мы бы начали гражданскую войну. Она всегда имела некоторую склонность меня защищать, но теперь… она перешла на совершенно новый уровень. Я начал избегать любых упоминаний столицы, Ариадны, любых дворян… и этот список всё рос. Одно единственное упоминание часто вызывало с её стороны взрыв едкой брани.

Сразу же после нашего возвращения я использовал свою магию, чтобы сомкнуть кожу на своих ранах, но не стал их исцелять. Вместо этого я позволил им залечиться самостоятельно, медленно и неидеально, что оставило мою спину располосованной шрамами, повторявшими шрамы на моём сердце. Пенни призывала меня их стереть, но я отказался:

— Некоторые вещи следует помнить, — был мой ответ.

Детям мы не рассказали, но близнецам уже перевалило за одиннадцать лет, и они оказались очень наблюдательными. Уверен, что в какой-то момент они выяснили правду, но так и не сказали мне ни слова. Я сказал себе, что однажды поговорю с ними, но этот день, похоже, так и не наступал.

Штраф, который на меня наложил Граф Уинфилд, в конечном итоге составил сотни тысяч золотых, а если точнее — сто шестьдесят три тысячи двадцать. Если поделить, получалось около восьми тысяч истреблённых людей. Денег мне было совсем не жалко, хотя я был весьма уверен, что многие из назвавшихся родственниками на самом деле имели очень отдалённое родство.

Этой суммы с лихвой хватало, чтобы меня обанкротить. Мне пришлось сделать заём в двадцать тысяч, на неблагоприятных условиях, чтобы полностью расплатиться. Роуз предложила мне попросить личного займа у короны, но я снова отказался встречаться с нашей новой королевой.