Мне нужно было найти источник проблемы. К счастью, я уже знал, где начать.

— «Следуй за мной, и наблюдай», — мысленно сказал я ей. Сузив свой фокус, я нырнул внутрь. Используя боль в качестве отправной точки, я начал следовать вдоль вен, что вели от её разбитой ноги обратно к её лёгким, пока наконец не добрался до препятствия, вызывавшего её проблему. Большой тромб частично перекрыл пульмональную артерию, которая вела от её лёгких к её сердцу. Если бы та была полностью закрыта, то она бы уже умерла, задохнувшись вопреки продолжающейся работе своих лёгких, потеряв способность возвращать обогащённую кислородом кровь в остальную часть своего тела.

Не теряя времени, я с острой точностью вскрыл артерию, и вытолкнул тромб наружу — позже он рассосётся в её теле. Я мог бы разбить его на части внутри сосуда, но я боялся, что мелкие части могут перекрыть нижестоящие артерии, или стать основой для формирования более крупных тромбов. Её тело ненадолго заставило кровь хлынуть через созданное мною отверстие, пока я снова его не закрыл. Снова став целым, кровяной сосуд начал посылать надлежащее количество крови обратно к сердцу, и я почувствовал, как её дыхание начало замедляться, поскольку её телу больше не нужно было бороться за поддержание в себе жизни.

— «Спасибо», — пришли ко мне её мысли вместе с глубоким чувством теплоты и приязни.

— «Рановато», — ответил я. «Тут ещё осталось немало работы».

Я хотел восстановить её полностью, как я это сделал с Пенни. Силы у меня для этого не было, но я знал, как это сделать.

— «Не впадай в панику, когда почувствуешь перемены. У тебя будет ощущение, будто ты становишься кем-то ещё — не отталкивай его. Мне надо стать тобой».

— «Что?!»

Я прислушался. Моя собственная сила была мала, но Элэйн была полна сил, которые требовались мне, чтобы исцелить её сломанное тело. Я не мог использовать её силу, но она сама — могла. Слова Мойры Сэнтир эхом отразились в моём разуме, когда я вспомнил наш давний разговор: «Архимаг не обладает силой, Мордэкай. Архимаг становится тем, чем он хочет обладать».

То, что я делал, было опасно. Я никогда не пытался сделать другое разумное, находящееся в сознании существо частью себя. Опасность была сродни той, которую я испытывал прежде, но вероятность того, что я забуду свою собственную личность, была выше. «Или нет?». Этого я не мог знать. Отринув сомнения, я прислушался, сперва — лишь к стуку её сердца, равномерно бившегося, теперь уже легче, после удаления тромба. Постепенно я начал осознавать вибрацию, песню, что-то светлое и женственное. Она была энергичной и живой, и как только я осознал её, она, в свою очередь, осознала моё присутствие.