Я зарылся носом в её волосы, вдыхая аромат любимой мною женщины:

— Ты такая плакса, — нежно сказал я. — Я даже не уверен, что произошло, — добавил я.

Она заворчала мне в плечо, но я крепко прижимал её, чтобы она не могла выгадать достаточно пространства для замаха. Ну, я попытался крепко её прижимать… узы земли дали ей физическую силу, далеко превышавшую мою собственную. Наши объятия превратились в односторонний борцовский поединок, в котором я, смеясь, проиграл. В конце концов я оказался лежащим на спине, в кровати, а она смотрела на меня сверху вниз. Мои руки она скрестила и прижала. Слёзы скатывались по её носу, и капали мне на грудь. По крайней мере, я надеялся, что это были слёзы — правильное определение, наверное, зависело от того, стекали ли они после покидания её глаз по внешней… или внутренней стороне её носа. Я быстро подавил гадливое чувство.

— Больше чтоб так никогда не делал! Ни для кого, слышишь? Ну, разве что для детей, но даже для меня — нет! — объявила она.

— Чего не делал? — спросил я.

— Ты даже не помнишь?! — в бешенстве сказала она. — Как типично. Элэйн была ранена, уж это ты помнишь?

Тут меня волной захлестнули воспоминания — нападение на замок, моё отравление, мучительное лечение Леди Торнбер… и ужасная рана Элэйн. Я вспомнил, как пытался её исцелить, до какого-то момента, но потом мои воспоминания закончились тупиком.

— Я не знаю, что случилось, — неуверенно сказал я. — Всё как в тумане. Я начал, а потом, где-то посередине, я, наверное, потерял сознание.

— Ну, а вот она определённо помнит достаточно за вас обоих! — объявила моя раздражённая супруга. — Она сказала, что ради её исцеления ты расстался с собственной жизнью.

— Что?! — ошарашенно спросил я.

— Ты слышал меня. Я это на самом деле не поняла, но, судя по её описанию, ты каким-то образом «стал» ею, то есть… ты перестал быть собой. Она смогла использовать твой дар, чтобы восстановить своё тело, и твоё, но она не была уверена, проснёшься ли ты когда-нибудь. Именно это меня и расстраивало на самом деле, — сказала Пенни.

Пока она говорила, я заметил, что мой магический взор вернул себе считаемую мной нормальной остроту, и голоса земли и ветра снова звучали со своей нормальной громкостью. Что бы ни случилось, я, похоже, полностью восстановился.

— А мне это представляется вполне неглупым, — сказал я Пенни.

— Чёрта с два! И что хуже, когда всё закончилось, она попросила у меня прощения, — добавила Пенни.

«О-оу», — подумал я.

— Попросила прощения?

— Да. Она сказала, что любит меня, и что теперь она лучше понимает твою точку зрения, — объяснила Пенни. — Ты ведь не против рассказать мне, что это была за чертовщина?