Я возмущённо зыркнул на Гарэса:

— Я знаю Роуз почти тридцать лет. Это всё косвенно и голословно.

— Тебе не нужно убеждать меня, Мордэкай, — сказал Гарэс. Затем он широко махнул рукой вокруг: — Убеждать тебе надо их — весь остальной город, придворных и сплетников. Они уже приписали ей наихудшие преступления, какие только могут вообразить. — Его рука остановилась над моей скамьёй, где лежала маленькая, засохшая корка хлеба, оставшаяся завёрнутой в салфетку. Он поднял её, и показал мне: — Как думаешь, как она это тебе пронесла?

— А это ещё тут при чём?

— Мои агенты проверили нескольких людей, с которыми она встречалась в городе, — сказал Гарэс. — Некоторые из них были молодыми женщинами, чти мужья провели время в темнице. Судя по всему, они смогли подкупить надзирателя, и убедили его позволить им приносить возлюбленным еду и другие удобства.

Это были бедные женщины, Мордэкай, а здешний надзиратель — один из самых мерзких, сифилитичных подонков на моей памяти. Как думаешь, чем они платили ему за его помощь?

Подавленный, я сел обратно. Покушения? Тирион? Это было чересчур. Мой мозг отказывался осознавать всё это.

— Отпусти её, Мордэкай — ради неё самой. Она тебя не поблагодарит, но это будет с твоей стороны милосердно. — С тем он и ушёл.

* * *

Когда спустя час или два появилась Роуз, я не мог смотреть ей в глаза.

— Чувствуешь вину? — весело спросила она. Роуз поставила на пол перед скамьёй корзину, и разгладила одеяло, прежде чем усесться.

— Ага, — признался я. — Думаю, я совершил ошибку.

— И не одну, — озвучила она своё мнение. — Давай, съешь чего-нибудь. Твоё настроение сразу поднимется. Я и фруктов принесла. — Протянув руку вниз, она выудила из корзины яблоко, и дала мне с, как ей казалось, успокаивающей улыбкой.

— И чего тебе это стоило? — горько спросил я.

Она откусила от яблока маленький, изящный кусочек:

— Немногого. Яблоки в это время года дешёвые.

— Тебе ведь на самом деле не позволено носить мне это, верно?

Роуз встала, шагнула ко мне, и поднесла яблоко к моему рту. Она ждала, глядя на меня, пока я не открыл рот, после чего толкнула яблоко вперёд, заставляя меня откусить.

— Так-то лучше, — тихо сказала она. — Мы с надзирателем договорились, — сказала она небрежно. — С его стороны неприятностей не будет.

Я стал нехотя жевать, хотя мякоть яблока была на вкус как пепел. Попытавшись сглотнуть, я закашлялся, и от этого у меня заслезились глаза.