Внутри же он плакал от стыда.

Глава 33

Глава 33

Они двигались наверное с милю, прежде чем желание бежать утихло, хотя после того, как он замедлился, оба они молчали.

Лицо Грэма горело от унижения. Ничто в его короткой жизни не могло подготовить его к такой встрече, и он вздрагивал внутри каждый раз, когда его разум показывал ему вспышки того, что описал Сэлиор. Он ощутил подступавшую к горлу тошноту, но его тело было слишком здоровым для рвоты.

Прошёл час, прежде чем Грэйс наконец заговорила:

— Это на самом деле была не моча.

Дождь прекратился, и его одежда казалась чистой, но он помнил запах.

— Не думаю, что были какие-то сомнения в том, что это было. — Рана у него на боку исчезла, и его мышцы больше не ныли и не дрожали, однако его гордость была непоправимо ранена.

— Эта тварь, она может писать так же, как я могу есть пищу. Оно тебя вылечило — вот и всё. Оно хотело, чтобы ты ощутил унижение.

— Откуда такие экспертные познания?

Голос Грэйс был полон страдания:

— Потому что мы — одно и то же. Он назвал меня заклинательным зверем, но на самом деле Сэлиор не является ничем иным. Мы не едим, и мы не… испражняемся.

Однако симуляция мочеиспускания была наименьшей из проблем Грэма. Вторжение бога в его разум оставило в нём ощущение того, что он грязен, замаран. Иллюзии, свидетелем которым он был вынужден стать, не были его собственными, но ощущались реальными. Сэлиор изнасиловал его так основательно, как никакой другой насильник не мог и надеяться.

«И он сделал то же самое с моей матерью». Гнев грозил лишить его остатков благоразумия. «Неудивительно, что она никогда об этом не говорила».

Однако его отец не склонился. Это он знал. Дориан Торнбер не пал на колени в боязливом поклоне. «Дориан был одним из немногих людей, которые могли встать передо мной, не дрожа от страха».

— Я — трус, — пробормотал Грэм.

— Не давай ему то, что он хочет, — сказала Грэйс. — Эта тварь, с которой мы встретились, является просто задирой-извращенцем. Он жил так долго, что ему теперь удовольствие доставляет лишь возня у людей в головах.

— Мой отец мог выстоять перед ним.