— Сэр Грэм, — сказал один из них, уважительно кивая.

«К этому придётся привыкать», — подумал Грэм. Он кивнул в ответ, и прошёл через дверь в прихожую. Питэр Такер открыл ему внутреннюю дверь, заведя Грэма внутрь.

— Я хотел бы выразить мои соболезнования, — сказал Грэм. — Насчёт…

Камергер поднял ладонь:

— Я понимаю. Ты сделал, что мог. Лилли была бы благодарна тебе за спасение детей. — Его лицо было воплощением контролируемой боли. Питэр Такер был холост, и большую часть жизни они с сестрой были одной командой, работая на семью Иллэниэлов.

Грэм не мог даже начать понимать, что тот мог чувствовать.

— Графиня сейчас с твоей матерью в библиотеке наверху. Мэттью у себя в мастерской, но Мойра, Коналл и Айрин — здесь, — сказал Питэр, просуммировав для Грэма живших в покоях людей.

— Благодарю. — Грэм прошёл через дверь, и нашёл в большой передней комнате Мойру и остальных.

— Я надеялась, что ты придёшь, — сказала Мойра.

Айрин действовало более прямо, подбежав к нему, и обняв его за талию. Она ничего не сказала, но сжала его изо всех сил своих тонких ручек.

Грэм погладил её волосы, чувствуя себя неловко:

— Всё хорошо, Рэнни.

Девочка покачала головой:

— Нет, не хорошо. Мне так жаль.

— Ты ни в чём не виновата, — сказал Грэм. — Всё, что мы можем сделать — это прожить наши жизни настолько хорошо, насколько можем.

Мойра оторвала свою сестру от него:

— Нам всем не хватает Лилли, Рэнни.

Айрин кивнула:

— Но дело не только в ней. Алиссы тоже не стало.

— Она была одной из тех, кто заварил эту кашу, — резко сказал Коналл.