30

30

– Зажигайте огонь! Созывайте людей! Наш Заступник добыл жертву! – орал Железный Кулак, когда уцелевшие Сборщики и Охотники вошли во двор Храма.

У края балкона Жницы Верный Глаз увидел Голубку. Она стояла там же, где он оставил ее, уходя, чтобы поджидать в засаде Других. Он видел, как напряженно девушка вслушивается и ощутил прилив радости от того, что она ждала его, все еще ждет и желает слышать его голос и убедиться, что он цел и невредим.

– Голубка! Я привел жертву! – закричал он.

Прекрасное, гладкое, лишенное глаз лицо, ее лицо, озарилось улыбкой жаркой и сияющей, точно светильник Богини. «Наш Заступник возвращается! Придите же во двор Храма, чтобы Богиня могла видеть жертву!»

Он увидел, как женщины, а вернее, юные девушки, выбранные ею в Помощницы, поддерживают ее, подводя к самому краю балкона. Верный Глаз устроил свою ношу – перекинутого через плечо Другого – поудобнее и поспешил дальше.

– Возвести жертвенную плаху! – скомандовал Верный Глаз.

Охотники и Сборщики, вернувшиеся с ним с вылазки, повиновались: выволокли из Храма деревянный помост в пятнах засохшей крови на место, где недавно горел очистительный костер и осталось пятно сажи. Голубка со своими Помощницами сделали то, что она обещала ему. Пока мужчины устраивали засаду и бились с Другими, они отмыли доски дочиста и навощили так, что теперь дерево блестело густым красно-коричневым цветом, какой получается после долгих лет пролития крови, а железные перекладины горели серебром в свете факелов-горшков.

Пока шли приготовления, Верный Глаз подался вперед, укладывая Другого, который все еще был без сознания, на принесенный эшафот; и тут наконец появилась Голубка. Спокойная, как богиня, она стояла в окружении ровно дюжины молодых девушек. Все они были обнажены до пояса и одеты в юбки, украшенные волосами Других, сохранившимися от прошлых жертвоприношений. Верный Глаз оценил красоту открывшегося перед ним зрелища, тем более прекрасного, что создала его невидящая женщина.

– Прикуйте его и поднимайте эшафот! – приказал он. Как только Народ кинулся выполнять его приказы, он направился к Голубке. В Храме, пределов которого она не покидала все шестнадцать зим своей юной жизни, девушка двигалась уверенно; снаружи же дело обстояло иначе. Но как только он подал ей руку со словами «Оракул, разреши провести тебя к месту жертвоприношения», она не медлила. Держась нежной белой ручкой за мускулистое запястье, она позволила ему провести себя по ступенькам эшафота. Их было четыре: вдвоем они поднялись к Т-образной конструкции, с которой свисало распяленное тело.