…идти за женщиной, которая явно не слишком спешила в дом. Впрочем, она открыла дверь и махнула рукой, изобразив дурашливый поклон.

И Томас ответил тем же.

— После вас, прекрасная леди…

— Издеваешься? — Уна посмотрела искоса.

— Нет.

— Издеваешься.

— Да нет же.

— Я не прекрасная.

— Почему, — разговаривать, стоя на пороге, было глупо, и Томас вошел, аккуратно притворив за собой дверь. — Очень даже прекрасная.

— В каком месте?

— Во всех.

На щеках Уны вспыхнул румянец. Она хотела что-то ответить, возможно, грубое, заставляющее отступить, но не успела.

— Уна, у нас гости? — этот голос, отраженный стенами, заставил поморщиться. Высокий. Нервный. Словно предупреждающий, что хозяйка его — особа весьма трепетная и склонная к истерикам.

Женские истерики Томас переносил с трудом.

— Это Томас. Хендриксон, — Уна поморщилась, но ответила.

И… изменилась?

Определенно. Она вдруг ссутулилась, обняла себя под пиджаком, явно желая стать меньше, незаметней. А женщина, прятавшаяся в тени второго этажа, ступила на лестницу. Сперва Томас увидел ее туфли, весьма аккуратные с круглыми лаковыми носами, на которых посверкивали золотые пряжки.

Ноги в чулках.

Подол платья, прикрывающий колени. Пышные юбки. Широкий пояс. Лиф с двумя рядами пуговиц и кружевной воротник. Волосы, выкрашенные в черный, тщательно уложены. А на губах застыла улыбка.

— Он из Бюро. Пришел… осмотреться.