— Не могу.

— Можешь. Ты — это я. Если я что-то вижу, то в этом есть смысл.

— Или тебе кажется, что этот смысл есть, — палка ткнулась в костер, выпустив ворох искр. А роза исчезла. Во снах и не такое бывает.

— Нет. Есть. Просто… я что-то увидел. Или вспомнил? Я ведь даже не помнил, что приходил сюда. Это было?

Если ходить по берегу взад-вперед, то он кажется не таким уж большим. А море успокаивается.

— Было. Это точно было. Слишком много подробностей, а ни один бред не бывает настолько подробным.

— Это ты еще бреда не видел, — спокойно отозвался Берт.

— Может. Итак, я сорвал розу. И меня заметил старый Эшби. Кричать не стал, но позвал с собой… в домик… в домик, которого нет. Что с ним случилось?

— Так сгорел. Сразу после и сгорел. Тогда и мастерскую поставили. Наверное, — на всякий случай уточнило подсознание голосом Берта.

Это легко проверить, достаточно будет спросить того же Ника. Он не соврет. Про домик врать ему точно незачем. А про что можно?

И вспомнит ли Ник дату, когда домик сгорел?

Или дата не так уж важна? Главное, что Томас в этом домике побывал, но память отказывается показывать, что он там увидел. И голова того и гляди расколется.

Надо отступить.

— Правильно, — похвалил Берт. — Не спеши. Ты же не хочешь навек остаться здесь? Место, безусловно, отличное, но тесновато. И скучновато. Тебе точно будет скучно.

…если верить себе… себе не всегда можно верить, но допустим, он действительно ушел из поместья Эшби с розой, которую отдал брату доказательством своей взрослости.

Идиотизм?

Детский, да. Что сказал Берт? Он удивился? Или разозлился? Или попытался представить дело так, что роза значения не имеет? Нет. Он всегда гордился, что отвечает за своими словами. Значит, он бы взял Томаса на рыбалку.

Но почему?

И взял, если место это кажется настоящим. Только… что было потом?

— Мы с тобой отправились в гости, — ответил Берт.