У куклы нет лица.

Просто шар. Или не шар? Томас не знает, как называется эта фигура. Определенно, она — голова. Выпуклый череп. Затылок с ямочкой. А вместо лица — гладкая поверхность.

— Для нее сделают маски, — поясняет мистер Эшби.

Он доволен.

— Это проще, чем нанимать натурщиков.

Томас кивает. Он, тот, в прошлом, понятия не имеет, кто такие натурщики. И кукла выглядит одновременно завораживающей и жуткой. А мистер Эшби — непонятным.

Разве нормальный мужик будет делать кукол?

— Завтра ее отправят, — он усаживает куклу в кресло и сгибает ноги, а затем и руки. И если натянуть одежду, то она и вправду живой покажется. — Сегодня еще нужно кое-что доработать. А ты иди, Томас, иди… и розу можешь взять. В другой раз просто попроси, и тебе срежут целый букет.

Томас кивает.

И пятится. И почти вываливается из дома, чтобы нелепо взмахнуть руками в попытке удержать равновесие. Взмахнуть и очнуться.

Он все-таки отключился?

В кресле?

— Поганый сон? — заботливо осведомился Джонни. Вооружившись ножницами с тонкими острыми лезвиями, он осторожно разрезал швы на коже.

— Поганый. Нет. Не знаю, — Томас потер голову. Та болела. Заунывно.

Тяжело.

И да, как будто ударили его тем самым мячом, в котором внутри песок.

— Память возвращается… кровь, кстати, человеческая.

— Майкла?

— Понятия не имею. Возможно. Был бы образец, я бы сравнил. Но есть еще кое-что… интересная компонента. Правда, я не уверен, что это не ошибка, все-таки приборы порой… сбоят. Надо в нормальную лабораторию отправить.

Раздражение было горьким.