– Когда мы спустимся – немедленно запрыгивайте, они могут вернуться!

[1] Поскольку в России-матушке есть Выдропужск, а в родной Беларуси – Бобруйск, автор решил никого не обидеть и сотворить их противоестественный гибрид. Так что депрессивное место действия – плод авторского вымысла, а не российской действительности.

Глава 18. Общественное порицание

Глава 18. Общественное порицание

Обычно к изобретательности целестийцев примешивалась изрядная доза лени. Если что-то было лень придумывать – это изобретательно утаскивали из внешнего мира (спасибо туристам и контрабандистам). На утащенное народы волшебной страны накидывались с жадностью – касалось то имен или новых сортов растений, или блюд, или, одежды.

Или, например, видов казни.

Поэтому лет триста назад на площади любого захудалого городка можно было встретить гильотину. Чуть раньше миновала мода на вязанки хвороста и висельницы – ну, а старое доброе отсекание головы всегда было популярно. Кроме того, не следовало забывать о традициях: была ведь, в конце концов, еще и магия.

Так что у Экстера Мечтателя был достаточно богатый выбор, какою злою смертью помереть. Вернее, был бы – не будь Экстер целестийской легендой и вообще Ястаниром. Правда, конечно, то, что и на самого мощного мага подействует кирпич по голове – если маг щит не выставит. Но Ястанир не был магом. Он был Витязем Альтау.

В общем, Магистры ломали головы трое суток, пока изобрели способ казни.

– Я думал… словом… они будут его судить, – промямлил Нольдиус, когда Хет принес мрачные вести.

Мелита сидела на кровати Лорелеи, обхватив колени руками. Всё последнее время она предпочитала проводить именно здесь – после того, как у стен Одонара появилась Фелла с бесчувственной Майрой на руках и помогла им с Нольдиусом попасть в артефакторий. Попутно подтвердила, что дверей Кордона больше нет, а Витязь арестован.

– Какой суд?! – Хет выпучил глаза. – Папаня говорил, там речи не шло… Только и решали, чем его сподручнее… Потому как особо опасный и всякое такое. И в книгах рылись, и вообще… в общем, вот так решили, да.

Смутился и приглушил голос. Лорелея, прозрачная и каменная уже по грудь, нервировала – неподвижная статуя у окна. Блестящие осколки слез бусинками раскатились по полу, усыпали гладкую белую поверхность.

– Ушел и не вернется.

Мелита сглотнула что-то непомерно горькое.

– А почему именно казнь, а не тюрьма там или что-нибудь такое…

В Целестии не так уж любили смертные казни. Гильотины на площадях чаще использовались для сноса голов чучел, олицетворяющих Холдона или еще какую-нибудь нечисть. А если уж чьи-нибудь преступления были действительно страшны – при нраве целестийцев он не всегда доживал до казни. Чаще же преступников ждала тюрьма – или Сердоликовый Блок.