Были они, была цель – и больше не было ничего.

– Скоро, – попробовал прошептать Берцедер, но вышло жалко. Экстер Мечтатель поторопился со своим комплиментом, когда говорил ему, что он – как вещь. Да, вещи могут чувствовать страх, и предвкушение, и Холдон знает что еще, но каждая вещь для себя – совершенство, универсальный микромир, и ни один предмет не будет буквально внутренне выть от осознания собственной ничтожности.

С Холдоном было не так. Сын Дракона был великим артемагом, но все же рождённым от живой женщины. Потому не мог избавиться от того, что связывало его с живыми: гордости, злорадства, ошибок… и страха. Иногда Берцедер забывал даже трепетать перед ним – настолько Холдон был непохож на отца.

Но Холдон, подобно лучшему артефакту, выполнил предназначение, как только были выполнены его условия. После того, как был возрождён Арктурос, Холдон провел обряд по призыву равного – последнее, чего не хватало Великому Шеайнересу в эти бессчётные годы. Последнее, без чего он не сумел обойтись тогда, перед Альтау – для чего и породил Холдона. Не смог и сейчас.

Холдон запустил невидимый механизм – а потом пал, и явились они, и стало гораздо хуже, потому что трудно испытывать вечный трепет низшего перед высшим.

Солнце давно ушло за четвертую фазу. Витязю должны были уже нанести первый удар. Жаль, нельзя этого увидеть: как Ястанир корчится от боли – за все те вещи, которые были истреблены его артефакторами в эти бесконечные века! Берцедер, взглянул на ближайших ратников и в очередной раз подивился их величавому спокойствию, молчанию… бессмертию, которое сразу угадывалось в них. Хотелось подойти и прислушаться к этому бессмертию, разгадать его тайну, хоть как-то ней причаститься…

Он уже почти набрался смелостит подойти и хотя бы взглянуть поближе, когда прямо перед ним плеснули черные драконьи крылья и прихотливой спиралью закрутился смерч. Потоки воздуха опали у его ног, а потом распластались тела – кажется, ученики, какие-то военные и даже Магистры, а потом он поднял глаза, чтобы увидеть…

Спина сама собой изогнулась в поклон.

– Ну, полно. Мне этого хватило еще пока я спал.

Морозящий встряхнул плечами и повел рукой по воздуху, приветствуя Рати, которые, словно угадав своего предводителя, подались вперед. Сила пульсировала в пальцах, не так, как в прежние времена, да. Тысячелетия сна уберегли его и позволили накопить силы – но силы вытекали всё равно, их словно выпивала магия, в древние времена обрушенная на него теми… былыми братьями. Теперь придётся пробудиться – он всё же отдал спячке слишком много. Многое сотворил и в том покойном состоянии, многих подчинил и даже нашел способ вернуть чад своих – но все же: как славно наконец проснуться и чувствовать знакомую пульсацию магии. Как славно отбросить древнюю оболочку и набившее оскомину имя – Нэриум Гхалл, легендарный герой и мудрец, тот, что помог захоронить Холдона и погрузился в провидческие странствия! Как славно знать, что Светлоликие кипят от бессильной ярости, глядя с небес….