– Витязь… мертв? – решился он.

– Жив, – равнодушно обронил Шеайнерес. И Берцедер не поверил глазам, потому что в этот момент предводитель Ратей улыбнулся. Перед тем, как добавить: – Ненадолго.

Он совершил повелительный жест и пошел к зданию, а Берцедер двигался за ним, словно зачарованный, и каждое слово Дракона открывало ему новый свет истины.

– С самого начала было мало шансов убить Витязя. Едва ли он сам даже знает природу своих сил… а я долгое время пытался постичь её. И пришёл к выводу, что дело в Светлоликих. Силы, которые они отдали в бою с Ратниками, не рассеялись и не пропали. Часть их обратилась на Льярелей…

Шеайнерес сделал паузу, словно что-то вспоминая из неимоверно дальнего прошлого.

– Ту, что ныне называют Лорелеей, – почтительно кивнул Берцедер. – И о которой говорят, что ей назначено быть стражем Одонара, разделив при этом силы с Оплотом…

– Эустенар не знал, – спокойно вымолвил Шеайнерес. – Айдонатр едва ли знала тоже. Льярелей сама согласилась взять эти силы. Ради того, кого любила. Думала, что сможет его вернуть. Но когда коснулась его с обретённой магией Светлоликих – магия умерла и застыла, превращая её в то, что… тот хотел бы видеть. Может, от горя. Может, от прикосновения к истинной магии вещей – неважно. Однако она так и не смогла достигнуть совершенства. Жаль. Айдонатр лишь надеялась, что чувства смогут оживить магию Льярелей. И что, разделив силу с кем-то иным, она вернется и будет прежней.

– По последним сведениям, она обратилась в хрусталь уже до груди, – сообщил Берцедер. Морозящий утвердительно качнул головой.

– И это хорошо. Тогда на арене… мне показалось, что я вижу её прежней. Теперь же даже если бы вернулся тот бездник – он не спас бы её. Потому что каждый спасает себя сам. Что же касается сущности Витязя…

Древние камни пели под их ногами. Голосами тайн.

– Оставшиеся силы Светлоликих всё так и витают в Целестии – ведь она была их творением. Уходя… в свет, так сказала бы Айдонатр, так сказали бы они сами… они оставили вечную защиту для этой страны. Однако сделали это в своём стиле, – он слегка приподнял угол губ, – Эти огромные, безграничные силы снисходят лишь к тем, кто подобен Светлоликим. Не знаю, какие критерии сходства они закладывали в эти чары и закладывали ли вообще, или так вышло, что силы признают подобного своим прошлым обладателям… Однако в час Альтау эти силы выбрали Ястанира и до сих пор не оставили его. Спрашивай. Я вижу, ты хочешь.

– Но разве с той поры не было тех, кто…

– С той поры не было Альтау. А может так статься, что Ястанир был избран защитником с концами, кто знает. Есть что есть: в нём – сила многих Светлоликих. В честном поединке его не одолеть никому, и в Целестии не найдется клинка, который бы его поразил – и всё из-за того дня, тридцать веков назад, – он говорил так, будто это было вчера. – Из-за его клича и из-за того, что он бился за Целестию. Ничто в ней не может убить ее защитника.