Разговор за чаем не клеился. Погода быстро себя исчерпала, посвятить больше двух фраз моросящему сумраку за окном — многовато чести. О преступниках говорить в присутствии дам не принято, о работе тоже.

— А давно вы… вот так? — я кивнула на инвалидную коляску. Фаррел подавился чаем. Самый дурной тон: заметить, что в комнате кто-то болеет или увечен. Стыдобища! Пока отец семейства краснел, а мать подбирала слова, чтобы меня спровадить, не обидев при этом, я продолжила мысль: — Я учусь на врача… в смысле, целителя. И если вы позволите себя осмотреть, думаю, что смогу помочь. Повреждению, кажется, довольно много лет?

На лице Фаррелла боролись стыд, возмущение и — даже не желание — робкая надежда на исцеление. Его сомнения озвучила жена:

— Милая, его осматривали лучшие целители страны. Ничего поделать нельзя. А вам должно быть стыдно, вы же леди, баронесса, в конце концов, а занимаетесь подобными непотребствами!

— Лечить людей — непотребство? — хмыкнула я. — Или иметь профессию для женщины — непотребство? — я повернулась к Салливану-старшему. — Вы не задавались вопросом, как ваш старший сын попал в подвал? Там же замок завязан на магию воздуха.

Фаррел с минуту разглядывал меня, затем, видимо, сопоставил будущую профессию и внезапное возвращение магии наследнику и, решительно развернув кресло, подкатил ко мне.

— Где будете осматривать? Здесь или пройдём в спальни? — уточнил он, начиная расстегивать домашний пиджак. Эдна, широко распахнув глаза, перевела взгляд на меня.

— А давайте прямо здесь. Стол вон обеденный как раз нужной высоты, — кивнула я. Салливан оценил расстояние до упомянутого предмета, хитро свернул пальцы на руке и воспарил над креслом, плавно перемещаясь в сторону будущей смотровой кушетки подобно маленькой тучке. Раздевался он при помощи супруги, которая кусала губы и периодически поглядывала то на меня, то на Фаррелла, будто сомневаясь в нашей разумности. Но не спорила.

Вижу теперь, в кого жених пошёл покладистостью.

Записку из дома Бродерику принесли прямо в кабинет. Он развернул ее немного нервно: вдруг это касается пленника из подвала? Но нет. Уверенным округлым почерком дворецкого было написано настоятельное пожелание молодому хозяину явиться домой в связи с «неподобающим поведением юной невесты оного».

Заинтригованный, он поспешно сдал дела и поймал кэб на правый берег.

В гостиной и впрямь ожидал сюрприз.

Отец возлежал на парадном обеденном столе на манер жареного поросёнка. Яблоко во рту заменяло полотенце, подложенное под голову. Другое было небрежно кинуто на бёдра, чисто символически, потому что сдвинуто оно было по самое некуда.