Сирис и Лимма всех нас перекрестили, они решили, что уже достаточно присутствовали в нашей жизни и заслужили законный отдых. Так что теперь эти двое целыми днями наводили порядок в моей библиотеке, из которой почти каждый час было слышно нечто вроде “и это у него тоже есть! Ух ты-ы! Смотри сюда, да тут тако-о-ое…”

— Надеюсь, старинные фолианты с запрещенными рецептами ты не хранишь у себя дома, — заметил Дэон, пробуя на вкус стряпню своей жены. Ариадна после долгого разговора с отцом без особых проблем нашла мой дом, и после долгих уговоров согласилась приготовить что-то необычное.

— Не храню, — заметил я, — а что это?

— Борщ, — гордо заявила ведьма, поправляя тонкие светлые волосы, — это моя гордость, так что, чтоб всю кастрю… ДЖАСТИН!

— ЧТО? ТАК ВКУСНО ЖЕ! А больше нет? — аниморфа поймали с поличным, за что тот получил по своей кошачьей морде. Несчастный сунул в суп морду, не удержав равновесие, что странно.

— Есть, — хмыкнула в ответ ведьма, — но тот, что пробуешь ты, с сюрпризом для особых гостей. Я туда слабительного добавила. У Морла дикое расстройство, так что я обещала ему в этом помочь… вкусно, милый? Не переживай, слоновая доза слабительного еще никого не добивала.

— Зато убивала, — как ни в чем небывало добавил Дэон, с радостью пробуя стряпню жены из нужной кастрюли, — вкусно. Очень.

— Я знала, что тебе понравится. А… А отец скоро придет?

— Скоро, — заметил я, — ему нужно время. Он только что похоронил сына и обрел дочь. Сложно осознать то, что твой ребенок стал причиной тысячи смертей…

— Внук тоже постарался, — Лайонел первый пришел в себя. Брат Сэры оказался таким же молчаливым, как и его отец. Они оба не расставались друг с другом, Дэон не мог поверить в то, что его сын так вырос, Ариадна же не переставала касаться его, обнимать, будто боялась, что не успеет насытиться его теплом и запахом. Лайонел не сопротивлялся и так же, как и Калеб, с трудом сдерживал слезы.

Сэра спала.

— Она скоро придет в себя, — успокаивала Риска, — ей сильно досталось, нужно время.

— Я знаю. Спасибо.

В конечном итоге Олов впал в безумие. Как и говорил Дэон — хрупкая душа не выдержала правды. Маг то плакал, то смеялся. Он говорил странные вещи о надвигающейся буре, затем затихал, улыбался, будто младенец и впадал в истерику. После чего терял сознание. И так по кругу.

Смерть в его случае добродетель.

— Она скучала по вам, — наступали дни, когда Ариадна оставалась наедине со мной. Мы оба сидели рядом с Сэрой в лазарете, в надежде, что она очнется.

— Я не поняла, что она исчезла, — созналась женщина, уже не стараясь выглядеть сильной, — долго искала, рыдала и плакала, пока однажды не услышала разговор ее куратора с субординатором… эм… Ее учитель в лазарете говорил со своим учеником о том, что в день исчезновения Маши было очень холодно, и она вечно мерзла. Только после этого я осознала, что произошло на самом деле. Я долго искала следы магии нашего мира, осматривала дома, машины, витрины магазинов… И нашла.