— А что с Патриором? — Не дождавшись продолжения, поинтересовалась я. — Он ещё угрожает мне, раз ты прилетел один и не везёшь меня домой?

— Нет, с Империей Инквизитор уже разобрался. Она больше не заинтересована в нём, получается, и ты отныне не представляешь для них ценности.

Я озадаченно тряхнула головой.

Помнится, когда-то Лауль говорил иначе…

— Куда же мы тогда летим? — Вновь отложив на потом все ненужные вопросы, деловито осведомилась я.

— Ко мне домой.

— А разве ты теперь живёшь не на Мерите?

— Нет, там.

Устало ссутулившись, я провела ладонью по волосам и вновь подняла глаза на собеседника:

— Ничего не понимаю! Почему же мы тогда направляемся не к Лаулю в усадьбу? Она что, разрушена?

— Была цела, когда я покидал город.

— Значит, он не хочет меня видеть?

Ганс промолчал. И от его нежелания говорить с каждым мигом становилось всё хуже. Даже воздух словно похолодел…

— Ответь! Он нашёл другую, а обо мне продолжает заботиться чисто из чувства долга?

Напарник сглотнул и жестом показал, что я вновь не угадала.

— Тогда что случилось?! Не томи! Неизвестность для меня всегда значительно неприятнее любой правды, пусть и самой горькой!

— Прости, я был бы рад тебе всё объяснить, сказать прямо и не таясь… Но, боюсь, в твоём положении это будет чревато нехорошими последствиями.

Сердце гулко ухнуло и разом пропустило несколько ударов. Грудную клетку стянуло от нехватки воздуха, перед глазами всё поплыло…

Это не было страхом. И на ужас совсем не походило. Я будто разделилась надвое, где одна моя часть — эмоциональная — упорно не догадывалась, что происходит, другая же — разумная — точно знала, о чём именно Эрдаль собирался мне сообщить. И она понимала, почему он не смог сделать этого сразу.

За его нерешительность, за заботу, за деликатность — я чувствовала безмерную благодарность другу. Однако огласить вслух это всё-таки было необходимо.