Саэта рванулась еще несколько раз и поняла, что ей действительно не освободиться, придется смотреть, как потеряет разум ее друг Кантор, отличный парень и верный товарищ. А потом умереть от его руки… И ничего нельзя сделать. Разве что расплакаться от бессильной злости и несправедливости. Или надеяться, что Кантор устоит хотя бы несколько секунд, которых ему хватит на выстрел…

В этих невеселых размышлениях Саэта провела те два часа, что оставались до возвращения Кантора. А потом снаружи донесся стук копыт, потом шаги, дверь открылась…

Кантор застыл на пороге, в расстегнутой куртке, с плащом и шапкой в руках. И Саэта поняла, что ее последняя надежда была глупой. У него не было этих нескольких секунд. Он снова стоял столбом и смотрел в глаза ведьмы, и его взгляд стремительно терял всякую осмысленность.

— Иди со мной, — приказала Арана.

Кантор выронил плащ, шапку и сделал шаг вперед.

— Патриция, — сказал он и сделал еще шаг. — Иди ко мне. Люби меня.

Ведьма тоже шагнула вперед и рванула застежки платья. Саэта вцепилась зубами в кляп и расплакалась.

Кантор падал в Лабиринт не в первый раз и точно знал это ощущение невыносимого головокружения, сопровождающего переход в иную реальность, промежуточную между жизнью и смертью. Здесь все было не так, как в жизни, и, вероятно, не так, как в смерти, но этого точно не знал никто. Это был действительно лабиринт, и его конфигурация менялась каждый раз. Из Лабиринта было два выхода — ступени наверх и тоннель вниз. По ступеням Кантор уже взбирался. Тоннель видел издали. Некоторые места Лабиринта он хорошо знал и узнавал в любом виде. Но всякий раз, как он сюда попадал, найти выход было крайне сложно.

Этот сад с обилием благоухающих цветов он еще никогда не видел. Хотя, возможно, это место раньше выглядело по-другому. Возможно, в прошлый раз пышные жасминовые кусты были разноцветными кубиками в человеческий рост, мраморные статуи — мертвыми воинами и эта шелковая трава — синей прозрачной водой…