Разумеется, раз уж у его величества выдался такой день, что всем приходилось от него страдать, как мог Кантор оказаться исключением? Вдоволь наиздевавшись над министрами и придворными, король, естественно, вспомнил о нем. И поскольку никакое дело не занимало у его величества больше пары секунд на раскачку, он вытащил Кантора из Ольгиной комнаты, где они как раз занимались разбором вчерашней кучи, и поволок к себе для обещанной процедуры прочистки памяти. Судя по недовольному лицу мэтра Истрана, ему тоже не дали времени на моральную подготовку, силком оторвав от каких-то важных дел и поставив перед фактом, что он необходим короне именно здесь и сейчас.

– Вам следовало предупредить меня заранее, – нахмурился придворный маг, выслушав краткое объяснение стоящей перед ним задачи. – Я бы отменил некоторые дела, запланированные на сегодня.

– А у вас сегодня опять посиделки, на которые меня не приглашают? – тут же уточнил король.

– К вашему сведению, кроме «посиделок», как вы изволили выразиться, у меня еще два непутевых ученика, – сварливо проворчал мэтр. – И попрошу вас впредь учитывать этот факт, если у вас появятся какие-либо столь же срочные дела. Сейчас Орландо сидит в учебной комнате Мафея, и раз уж мне предстоит освежить в памяти школу Высшего Разума, было бы кстати пригласить и его, чтобы заодно проверить и его память. Вы меня об этом просили, если я не ошибаюсь.

– Нет! – невольно вырвалось у Кантора. – Не хватало еще!..

Король тактично промолчал. Мэтр, успешно скрыв улыбку, заверил Кантора, что вопреки желанию уважаемого дона Диего никакие посторонние свидетели на сеанс приглашены не будут. Орландо подождет. Скорей всего, он и сам не хотел бы, чтобы его мистические откровения стали достоянием общественности, так что господа, пожалуй, подвергнутся процедуре восстановления памяти по очереди и врозь. А теперь не соблаговолит ли дон Диего лечь вот на эту кушетку (она кажется достаточно мягкой), устроиться поудобнее и закрыть глаза…

Кантор с осторожностью попробовал кушетку на мягкость, примостил свою пострадавшую спину и, едва закрыв глаза, тут же почувствовал, что проваливается.

– Мне здесь не нравится, – решительно заявил он, оглядываясь в серо-синем тумане, подозрительно напоминающем тот, в котором за ним гонялась мэтресса Джоана со своими пальцами-иглами. Белоснежное облачко рядом негромко засмеялось:

– Уверяю вас, дон Диего, Джоаны поблизости нет, только вы и я. И ваша память, разумеется. Дайте мне руку, я помогу вам найти нужную дверь.

– Дверь? – подозрительно приостановился Кантор.