— Милостивый князь, — крикнул, влетая в комнату, солдат в капалине. — Посланец!
— Давай его сюда!
Гонец — это было видно и чувствовалось — не жалел ни себя, ни коня. Слой засохшей грязи покрывал его до пояса, а запах конского пота бил на несколько шагов.
— Говори!
— Идут чехи... — выдохнул гонец, хватая ртом воздух. — Большой силой... Все палят... Озоблога сожжена... Прудник взят...
— Чтоооо?
— Прудник взят... В городе жуткая резня... Чижовице горят... Белая горит... Захвачена... Гуситы...
— Ты что, вконец спятил?
— Гуситы... под Глогувком...
— А где епископская армия? Где Ян Зембицкий, где княжичи Рупрехт и Людвик? Где господин Пута?
— Под Нисой. Говорит, чтобы ясновельможный князь как можно скорее шел к ним...
— К ним?! — взорвался Волошек, стискивая засунутый за пояс буздыган. — Они пятятся, бросают мои города и имущество на погибель, а я должен идти к Нисе? Епископ приказывает? Конрад из Олесьницы, тот ворюга, пьяница и прелю... бабник, смеет мне приказывать? А вы чего зенки вытаращили? Советуйте, мать вашу! Советуйте! Что делать?
— В атаку! — рявкнул иоаннит. —
— Может, неверные сведения? — заморгал силезец герба Нечуя.
— Идем к Нисе, — твердо сказал Фалькенхайн, — соединяться с епископом Конрадом. Нас будет сила, в общем бою мы побьем еретиков. Отомстим за сожженные города...
Князь взглянул на него и скрежетнул зубами.
— Не советуй, как мстить. Советуй, как сохранить!
— Договориться? — бухнул Огончик. — Заплатить пожоговые?
— Чем платить? — скрипнул зубами Волошек. — Мой Прудник... Сладкий Иисусе! Мой Глогувек!