В целом, жизнь Киры наконец стала спокойной и, главное, безопасной, а ещё она под завязку была наполнена интересными и полезными делами. Ученица Школы делала серьёзные успехи в овладении техниками управления реальностью, они с Кейтилем закончили расшифровывать теоретическую часть документации по холодному синтезу и приступили к чертежам. Правда, тут дело серьёзно замедлилось, выяснилось, что Кира действительно практически не разбирается в технике, и изобретателю-самоучке пришлось доходить до всего самому. Но всё равно работа двигалась, и уже был виден туманный образ вожделенного результата их кропотливого труда.

И кто бы объяснил, отчего с каждым днём на душе у Киры становилось всё тоскливей. Столь непринуждённо и, казалось бы, хладнокровно пережитый конфликт с Семёном наконец догнал отставную жену и возлюбленную орденского боевика. Нет, это вовсе не был запоздалый испуг, Кира так и не смогла убедить себя, что ей на самом деле грозила смерть. Однако сам факт того, что любимый мужчина мог согласиться её убить, приводил Киру в полнейшее замешательство и погружал в тяжкие размышления об обманчивости возвышенных чувств. Это было настоящее крушение её так любовно выстроенного здания веры в любовь и человечность. На поверку оказалось, что здание это было возведено на очень зыбком основании, и первое же ненастье размыло фундамент Кириных убеждений.

Слишком долго Семён был для неё идеалом мужчины, мужа и отца её ребёнка, чтобы она решилась вот так, в одночасье перечеркнуть прошлое. Ну не могла же она столь фатально ошибаться в этом человеке. Может быть, это она сама изменилась настолько, что любящий мужчина захотел от неё избавиться, как избавляются от неприятного воспоминания? Да, с обретением способностей к трансгрессии Кира действительно начала ощущать себя иначе, стала более раскованной и, наверное, более уверенной в себе. Должно быть, именно поэтому она довольно спокойно пережила уход мужа, одиночество не стало для неё концом света. Сама Кира расценивала эти перемены как однозначно позитивные, но неужели для Семёна её новый образ оказался неприемлем?

– О чём задумалась? – Кейтиль нетерпеливо крутил в пальцах карандаш. – Кира, у тебя всё в порядке?

Голос изобретателя вывел Киру из задумчивости. Оказывается, она уже несколько минут молча пялилась на чертёж, а мысли её витали где-то далеко. Сомнения в себе, в своей жизни, в окружающих её людях уже стали для медленно погружающейся в депрессию женщины привычным состоянием. Она даже перестала замечать свои тоскливые мысли, они как бы растушевались и превратились в незаметный фон. Временами она выныривала из этого вязкого болота, и тогда ей делалось противно от собственной беспомощности, хотелось сбросить с себя прилипшие ошмётки грязи и тины, вымыть душу ледяной родниковой водой и снова поверить, что в жизни есть любовь, преданность и место для счастья. Но болото, увы, оказалось сильнее и надёжно держало свою жертву в цепких объятьях разочарования.