– Называй меня так только при родителях, – Янни скрещивал руки на груди и смотрел в сторону, рассеянный и далекий.

– Обойдешься, – фыркал я.

– Чего ты вообще взъелся?! Что тебе не нравится? – что у тебя на груди пересыпается серым оберег: колбочка с прахом, от которого убегают тени. Что без них и я оказался не нужен. Что теперь ты стоишь в толпе на балконе тренировочного корпуса, куда мне не разрешается заходить, и вроде не замечаешь, как я громко зову снизу.

Я отчетливо помню тот день. Веселый гомон плыл над головой, разносился по просторному двору. Я слышал с кристальной четкостью: мой голос тонул в хоре других, куда более громких. Все они говорили:

– Янни.

И тогда я тоже выдохнул:

– Янни.

Тихо, но он сразу обернулся, нашел глазами. Улыбнулся привычно тепло. Перегнулся через перила, едва не вываливаясь со второго этажа:

– Привет! Пойдем домой?

Я поправлял сумку и проверял телефон, пока брат прощался со своими первыми в жизни друзьями. Поднявшийся ветер перекатывал жухлую листву по асфальту, приносил запахи костра и близкой зимы. Прошло всего пару месяцев с переломной летней ночи, а мне чудилось – годы.

***

Тогда сумерки подкрались незаметно, будто в считанные минуты. Я перелистнул страницу и моргнул: строки слились в монолитный ком текста. Потер веки, потянулся включить торшер, когда Янни необычно тихо возник рядом.

– Идем! – лающим шепотом, на щеках горели неровные пятна румянца. Тяжело дышал, теребил край розовой – боже, я даже цвет помню, легкомысленный и свежий, его любимый, – футболки и нетерпеливо покачивался с носка на пятку. – Давай же!

Я не хотел идти. Не помню, почему. Как бы все обернулось, если бы я рявкнул, обидел, испортил момент? Обесценил: нервные пальцы, закушенную губу и прилипшие к вискам влажные волосы? Но Янни схватил за локоть, стащил со стула, столкнув и рассыпав книги по полу веранды. Я растерялся и не нашел достаточно злых слов. Нахмурившись до глубокого излома между бровями, брат потребовал:

– Это важно! Пойдем! Пожалуйста!

Сдавшись, я выдернул руку:

– Черт, ладно! Да иду я, иду! Успокойся!

Он первым скатился по лестнице и выскочил за ворота дачи. Через шаг оглядывался, тревожно ощупывая штормовым взглядом: не передумал ли? Не сбежит?

– Это далеко? – не выдержал я, когда мы выбрались из поселка. Совсем смеркалось. Мошкара тучами звенела над камышами, пели сверчки. Я хлопал по рукам, прогоняя налетевших комаров. Стоило взять куртку. Янни шел на несколько метров впереди острой, пружинящей походкой. Наверное, из последних сил сдерживался, чтобы не побежать. Обернулся – яркий проблеск виноватой улыбки на загорелом лице. Одни зубы и белки глаз, а кожа и потерявшая цвет футболка расплылись в синих вечерних тенях. Почти растворился.