Сборы вышли короткие. Я научила Флек и Цоп, как держать бумаги и счета в порядке. Теперь мои счетные книги были такие, что комар носа не подточит. Даже дедушка не нашел бы к чему придраться. С собой я брала лишь небольшой сверток, самые дорогие мне вещицы: засушенные белые цветы, пару вкривь и вкось сшитых перчаток — Ребекка сама их смастерила мне в подарок — и платье, в котором я танцевала на балу в честь солнцеворота. Спустя несколько недель с тех пор, как мы погребли павших, мы отпраздновали наше избавление. Времени и сил на шитье пышных нарядов нам не хватило, поэтому платье вышло не особо роскошное. Незатейливо скроенная рубашка — но зато из серебристого шелка, что струился меж пальцев как вода и ловил свет, излучаемый горой. Я надела это платье, вплела в косы цветы и танцевала в кругу, держась за руки с друзьями — с новыми и со старыми. В самом конце король вышел и поклонился мне, и мы с ним вдвоем провели всех через рощу двумя рядами и танцевали под белыми ветвями, а те роняли свои последние цветы в ожидании зимнего покоя.

Король, разумеется, сдержал слово. Больше он на меня не посягал, и сегодня в роще меня дожидались запряженные сани. Я напоследок вздохнула, вышла из своей спальни и спустилась в рощу. Белые деревья нынче утром снова распустились, все кроны сплошь в листьях и цветах. В сословных кругах Зимояров все еще зияли прорехи — там когда-то стояли павшие в битве с Чернобогом. Но на каждом пустом месте мы погребли рыцаря, и на грудь каждому мы положили белый орех. Я произнесла над могилами благословение, и из земли проклюнулись белые ростки. Я уеду, а они будут тянуться ввысь. И мне делалось отрадно на душе оттого, что я оставляю за спиной новые деревья.

Я уже почти совсем спустилась, уже могла разглядеть листву. Но тут я встала, и у меня защипало в глазах. За санями собрались все Зимояры, все блистательное общество восседало на остророгих оленях. Рыцари и знать держали белоснежных соколов на убранных драгоценностями перчатках; белоснежные гончие сгрудились возле скакунов — серебро и драгоценности сверкали на кожаных ошейниках. Многих из этих благородных всадников я видела у ворот, а кому-то помогала залечивать раны. Но здесь была не только знать — даже несколько крестьян пришли проводить меня. Путешествие в солнечный мир и восхищало их, и страшило, но они явились в праздничных своих одеждах, украсив волосы серебром, чтобы попрощаться со мной. В переднем ряду, прямо за санями, сидели верхом Флек, Цоп и Балагула; перед собой Флек усадила взволнованную Ребекку, и та обвила вокруг длинных пальчиков плетеные поводья.