Он опомнился, устыдился и, извиняясь, положил руку на плечо девочке. Может, он чего-то не учел. Может, дело в том, что прыгали на голый пол? Тут любой замешкался бы.

– Та ладно! – криво усмехнулась она. – Я на себя злюсь. И с чего я взяла, что лучшая акробатка города?

– Вован, ты говорил, это народное творчество! – прохрипел Серый. – Я думал, хороводы…

«Неистовые трубачи» истерически хихикнули. Они тоже думали что-то похожее!

А он вдруг озадачился. Действительно, почему фольклор считается простым? Потому что и есть простой? Хороводы, частушки, песенки на три ноты? Но ведь неправда! Кто-то же прошелся безжалостной рукой по наследию прошлого, уничтожил под корень героическое, и осталось… что? «Ручеек»? «Во поле береза»? «А мы просо сеяли»? А где бешеные воинские пляски, где головокружительные соревнования инициаций, где соперничество и страсть юности?! Где тот водоворот музыки, танца, неистовых чувств, привычно окружающий его во всех мирах?! Нет, традиция не утеряна… ее убили! Знать бы, кто. И зачем. А, Творче? Нет ответа…

– Да это, ребята, и есть народное творчество, – вздохнул он. – Настоящее. И народ вот таким и должен быть, чтоб отстоять себя… а нам, так вышло, делать первый шаг. Снова. Самый первый. Самый маленький – но шажок… В общем, я вам не завидую.

Большего он решил им пока что не говорить. Не поймут ведь. Не поверят, что с якобы фольклорного ансамбля может начаться Путь. Пока что не поверят. Для них танцы – по определению нечто несерьезное. Ну-ну… интересно, здесь кто-нибудь знает, с чего начиналась деятельность некоторых бунтовщиков-террористов-революционеров?

Он оставил побратимов осознавать услышанное, а сам отправился бродить по тихой школе. Прямо сегодня нужно было сделать еще кое-что.

Он нашел ее в кабинете. Нинель Сергеевна, устало потирая глаза, проверяла бесчисленные тетради, составляла планы уроков… Что же у нее произошло дома, что и в выходной работает в школе?

– Нинель Сергеевна, мне очень нужна ваша помощь, – неловко сказал он. – Мы… не справимся без вас.

– Танцевать, что ли?!

– Хуже, – честно сказал он. – Руководить.

Учительница удивленно приподняла бровь.

– Ансамблю скоро выходить на публику, – пробормотал он. – Кто-то же должен организовать костюмерную, ругать за опоздания, арендовать зал, с билетами договариваться, свет ставить, автобус заказывать, афиши… печатать…

Он говорил и видел, как становится все более нерешительным лицо женщины. Блин, и ведь не соврешь. Побратимам не лгут!

– …а для начала хотя бы договориться, чтоб нас технички пускали в актовый зал, – упавшим голосом закончил он. – На Олесю надежды нет, она учительница никудышная… но вы-то – настоящий педагог, сможете приказать без применения силы… не могу же я каждый раз стекла бить…