Ида фыркнула и погладила Полкана.

– Ты мое солнышко, ты моя умничка… так их всех!

– Ида… спасибо.

Берта.

Ида посмотрела на коллегу по работе. Нельзя сказать, что сестры милосердия приняли ее с распростертыми объятиями. Так…

Шляются тут всякие, ни толку, ни проку… а ее учи! Время трать, силы… еще и шавка тут!

Еще и жом Станислав этой пигалице внимание уделяет!

А он ведь мужчина! Неженатый! Доктор… читай – объект охоты. И тут такое…

Так что шипели сестры милосердия на Иду, не принимали в свой круг, пакостей не делали, но это пока. А тут вдруг… признали. Зинаида улыбнулась – и тоже сделала шаг навстречу.

– Все в порядке. Ты в следующий раз меня не жди, сама командуй.

– А он послушается?

– Конечно!

Ида в этом сомневалась, но – кто знает? Что собаки умнее многих людей, она уже на своем опыте убедилась. Ей-ей, половина императорского дворца была тупее, чем Полкан. А вторая если и не тупее, то точно не намного умнее. И кто мог бы подумать, что в собаках столько благородства, воспитанности, обаяния?

Это не придворные моськи, это – Полкан! И этим все сказано.

– Спасибо. Можно его погладить?

– Конечно. Полкан, свои.

Берта принялась гладить барбоса. Ида вздохнула – и пошла за ведром и шваброй.

Что ж, сломанный лед в отношениях стоит небольшой уборки. Не так ли, торы?

* * *

У буяна и матершинника оказалось воспаление и нагноение. И в воспитательных целях жом Станислав чистил ему рану без наркоза.